Среди них был никогда не унывающий Карпухин. Архипенко решил подождать его и присел на палубу возле люка, откуда обычно выныривал его давний друг.
Карпухин, сдавая вахту у котельной установки, шутливо инструктировал молодого машиниста:
– Борись за бездымность, браток, за экономию топлива, за бесперебойную работу механизмов. Если по твоему недосмотру выйдет из строя котел, то главные двигатели не смогут работать на заданном режиме. И знаешь, что за этим последует?
– Знаю, – в тон Карпухину и тоже на ухо, чтобы осилить шум, отвечал сменщик.
– Что?
– Корабль потеряет ход.
– И не только. Остановится турбодинамо, оружие и приборы корабля останутся без электропитания, – весело балагурил Карпухин. – Подрегулируй форсунку! Так! Хорошо!
– Тебе, видно, больше не с кем потравить, Карпухин? – прокричал ему машинист. – На полубаке народу много. Там потравишь.
– Желаю счастливой вахты!
По сложным и привычным лабиринтам, поднимаясь все выше, Карпухин достиг, наконец, звездного неба.
– Ах, мать честная, – сладко прошептал он, откинувшись на поручни трапа. – Как живут! Райская палубная жизнь!
Он жадно раскрыл рот, и свежий воздух наполнил его емкие, как кузнечные мехи, легкие. Приподнявшись на руках, Карпухин ловко выбросил на палубу ноги, стукнули подковками башмаки.
Продолжая наслаждаться ночной прохладой и запахами моря, прогретого еще летними солнечными лучами, Карпухин приблизился к неподвижно сидевшему Архипенко и примостился возле него.
– Здравствуй, дух! – ласково поприветствовал его Петр.
– Привет махальным!
Обменявшись стереотипными шутливыми любезностями, друзья приступили к главному.
– Говорил? – спросил Карпухин.
– Да.
– Ну как?
– У меня на неделе только одна пятница…
– Значит, решил?
– Чего спрашиваешь? Не знаешь, что ли?
– Решение не чугунный кнехт, можно сдвинуть.
– Я тверд в своих решениях.
– Про Марусю не говорил?
– Нет.
– Правильно. Как начнешь о семейных проблемах, сразу почему-то все принимает гриппозный характер.
– Насчет матери не выдержал, – тихо сказал Архипенко.
Другое дело. Мать у каждого одна, а вот невест и жен…
– Флотский народ идет на сушу и крепит ее… – продолжал Архипенко какую-то свою мысль.
Карпухин встрепенулся, блеснули его зубы.
– Это ты сам? Или замполит?
– Сам.
– А дальше? В том же духе?
– Что дальше? Нашу братву, традиции, выучку никогда не забуду.