Во дворе под липами гимназистки в коричневых платьях гуляли попарно и в одиночку, собирались кружками и тихонько беседовали.
Стоило ей выйти – учениц с крыльца как ветром сдуло.
Простая тетрадка и крошечный карандаш в кармане серого платья пугали девиц, особенно младших, до обморока.
Да и сама мадам, высохшая, с гладко зачесанными, подсоленными временем волосами, внушала почтение и трепет.
Сейчас воспитанницы делали вид, что повторяют урок, а кое-кто рассматривал пичуг, чирикавших в обильных кустах, радуясь солнцу и грядущему лету и чихавших с высокой ветки на все экзамены.
– Зефир!.. – донеслось от ворот вместе с россыпью девичьих смешков.
Зефир мадам директриса не выносила. Здоровье не позволяло ей предаваться чревоугодию. К тому же, вид этой сласти напоминал о цвете гимназии.
И вот теперь зефир, восторженный девичий писк и чей-то гудящий бас возмутили спокойствие большой перемены.
Историк вздрогнул и опять перешел на рысь. Без сомнений, спешил он в центр безобразия.
Молодость ему не шла. Возможно, с годами появится стать и почтенность, а главное – железная воля, без которой в гимназии делать нечего.
Дисциплина – вот что не давало кораблю мадам директрисы сгинуть в пучине хаоса. Все беды идут от расхлябанности и безделья, как она сегодня и сказала этому, прости господи, педагогу.
Корабль гимназии вела Цирцелия Францевна железной рукой. И готова была выбрасывать за борт тех, кто вял и беспомощен, но… как же трудно найти нового преподавателя в «зефирный дом». И как много бы мадам отдала, чтобы узнать шутника, пустившего в ход это название!
Черемуха скрыла историка из виду.
У ворот звенели смешки. Там творилось нечто предосудительное.
Она величественно спустилась с крыльца. Гимназистки тут же уткнулись в учебники.
В тот же миг серая тень бесшумно рухнула с дерева, в прыжке взлетела на крыльцо и притаилась.
За перилами мелькнула чумазая физиономия. Юркая рука цапнула забытый путеводитель, резво шмыгнула с крыльца и вмиг исчезла в кустах.
Никто не заметил – гимназистки старательно готовились к уроку.
Мадам директриса плыла через двор.
Беспорядок надлежало пресечь.