Вжавшись в ту самую дверку холодильника, Настя ощутила, как ее снова накрывает паника. Перепады его настроения пугали. Она словно залезла на американские горки и теперь не может с них сойти. Холодная волна, что пробегала по всему телу, стала ее обычным состоянием возле Макса. Сердце работало хаотично, то замирало, то бешено колотилось. Рвано вздохнув, Настя попыталась успокоиться. Меньше всего хотелось перед ним плакать.
— Я могу что-то приготовить, — очень осторожно и медленно произнесла она.
— Ты что, готовить умеешь? — неожиданно спросил Макс.
— Да, — удивленно ответила Настя, словно ее спросили, может ли ракету в космос запустить. — Могу суп сварить.
— И отравить можешь? — склонил голову на бок Макс.
От его спокойствия и того, как он это сказал, Настю кинуло в дрожь. В прямом смысле начало лихорадить. Она не один день пыталась забыть свой опрометчивый поступок, потом смириться, и вот перед ней стоит пострадавший, но именно она чувствует себя жертвой.
— Я-я-я… — начала заикаться Настя.
— Буренка, а я придумал, — скривился в недоброй улыбке Грех, — будешь моей мед сестричкой, а? Куплю тебе коротенький белый халатик. Супы и каши будешь мне варить, а я, так и быть, трахну тебя пару раз. М? Договорились?
Чем больше он говорил, тем сильнее закипала Настя. В ней пропадал весь страх и пробивалась дикая ярость, с которой девушка так же плохо справлялась, как и Грех.
— Я тебе не проститутка и не Анн… — запнулась на полуслове Настя.
— Да, от Аннушки хоть толк есть. От проститутки тем более, — усмехнулся Грех, не скрывая явного веселья. — Тогда пошла вон! — сорвался на крик Макс. Даже сжимая кулаки до белых костяшек, он не мог унять дрожь во всем теле. Дыхание то и дело сбивалось, он пыхтел, как бык.
Два раза ей повторять не пришлось. Гордо подняв подбородок, Настя быстро зашагала в прихожую. Не прошло и пары минут, как дверь с грохотом захлопнулась.
— Сука, — зло цыкнул Макс.
Вот только он не мог понять, что именно его расстроило: ее ответ или собственная реакция…
9. Глава 8
Руки тряслись еще пять часов. Слова Макса ударили больнее розги.
«Урод! Козел!» — повторяла себе мысленно Настя в метро. Договориться не получилось, да больше и не хотелось. Грех отбил любое желание просить прощения, даже если цена слишком высока. Настя была готова ее заплатить, но не собственным телом.