— Чего тебе? — с раздражением в голосе спросил Грех.
Максим специально свел их общение к минимуму. Ему постоянно хотелось к ней притронуться. Дернуть за косичку, как малолетка. Обозвать. Увидеть, как злится эта милая мордашка. Да, он считал ее милой и даже красивой.
Каждый раз, когда в поле его зрения попадала сочная задница Буренки, Грех ругал себя и свой член за незапланированный стояк. Макс хотел секса. И не просто обычного траха. Подчинить. Наблюдать за сладкими муками и необузданным желанием нижней, чтобы потом подарить ей все и сразу. Боль и оргазм. Девочки любили это. Пищали, хныкали, но в конечном итоге оставались довольными.
— Прошло уже пять дней. Мне же полагается выходной? — тщательно подбирая каждое слово, спросила Настя.
— А кто будет за мной смотреть? — наигранно возмутился Грех. — Жрать готовить?
— Там в холодильнике…
— Я что, сам должен себе еду греть? — повернулся вполоборота к ней Макс, от чего Настя невольно вжалась в дверной косяк.
«Раньше как-то грел, блядь?!» — верещало ее подсознание, но наяву девушка лишь виновато опустила голову и прикусила нижнюю губу.
— М-можно хотя бы завтра я перед работой забегу в банк? Мне нужно заплатить…
— Да. Все, иди, не беси семя, Буренка. — отмахнулся Грех.
Наспех заканчивая мыть посуду, Настя старалась не думать и тем более не обижаться на его грубое обращение.
«Как ребенок», — морщила она нос, представляя, что в ее руках не чашка, а голова Максима.
Уже в прихожей, натягивая кроссовки, Настя услышала характерный звон. Он доносился из комнаты. Ноги сами ее понесли туда. Словно воровка, она заглянула внутрь.
— Дурак, — произнесла одними губами, наблюдая, как Грех опять запивает таблетки алкоголем.
Боясь быть пойманной на горячем, Настя схватила сумку и не прощаясь вышла из квартиры.
Весь вечер прошел в раздумьях. Не могла она просто смотреть, как Грех гробит свое здоровье. Повышенную опеку Настя списала на желание побыстрее получить прощение. Однако глубоко внутри, в самых темных уголках своей души, она испытывала совершенно другие чувства к этому засранцу.
Утром легче не стало. Настя откровенно паниковала. Стала одержима этой мыслью.
— Доброе утро, Настя.
Голос Виктора всегда звучал серьезно, с ноткой секса, отчего все сабы и домины в клубе тяжело вздыхали. Настя же привыкла к этой его манере разговаривать.