– Видала, как они рты пораскрывали, – довольно ухмыльнулся Бартон, стоило им отойти на почтительное расстояние. От гордости он распушился и стал еще больше напоминать шарик.
– А почему ты меня хозяйкой назвал? – не разделила его радости девушка.
– Чтобы авторитетней выглядела, – посмотрел на нее, как на неразумное дитя, кот.
– Не стоит зазнаваться, – покачала головой она ему в ответ, – о, магистр Уесли.
– Одалинда? – им навстречу шел артефактор. – Рад видеть вас в добром здравии. Вы были великолепны на защите. Мы с Тильдой вам очень благодарны.
– Спасибо, я очень переживала, что навредила вам.
– Ни в коем разе! Но вы превзошли все мои ожидания. Даже не представляете, как лестно куратору, когда его подопечный производит такой фурор. Хотя полет был уже лишним, – подмигнул артефактор.
– Не ожидала, что третья волна так повлияет, – горестно вздохнула девушка и понуро опустила голову. – И не рассчитала.
– А вот это наш недосмотр, – нахмурился мужчина, – нельзя ставить подобные испытания сразу после скачка уровня дара. Обычно у всех это происходит на четвертом-пятом курсе и ребята успевают адаптироваться.
– Мне нужно было стать специалистом до наступления магического совершеннолетия. Семейные обстоятельства, – туманно объяснила Линда, а артефактор покачал головой.
Преподаватель знал эти «обстоятельства» у студенток. Все они сводились к заключениям нежеланных для них, но очень нужных их родителям союзов. Девушки же, которые умудряли закончить академию, становились самостоятельными единицами. Не всегда, но в большинстве случаев. Даже его горячо любимая Тильда в свое время использовала этот способ избежать воли отца.
– А я к вам, хотела написать заявление на аспирантуру.
– Ни дня отдыха себе не даете, мисс Эванс? – усмехнулся магистр. – Пойдемте на кафедру. Я бесконечно рад, что вы выбрали меня своим руководителем, – пока Уесли пел Линде дифирамбы, они добрались до нужного кабинета, – так, тут ничего сложного, типовой договор. Вписываете свое имя, ставите подпись ручкой, подпитываете магически, чтобы подтвердить намерения, но и чтобы его никто не смог поправить. Да что я вам объясняю, Одалинда, вы все сами прекрасно знаете, – продолжая счастливо улыбаться, он выдал ей документ. Вот только ручка отказывалась писать на этой бумаге.
– Магистр, а у вас другой ручки нет? Или пера? Эта не пишет.