Прислонившись к лестничным перилам, Ката зевнула и осмотрелась. На этаже располагалось всего две квартиры, из соседней доносился детский плач вперемешку со смехом, топот и повизгивание. Решив, что в соседях у Анны Дмитриевны многодетная семья, Ката начала мерить шагами просторную площадку. Лестничная площадка не шла ни в какое сравнение с теми узкими и тесными клетушками, в которые попадают жители хрущевок, выходя из собственных квартир. А здесь запросто можно бегать кросс. А потолки... Какие высоченные потолки с лепниной. Н-да, повезло тем людям, кому посчастливилось иметь столь шикарные квартирки. С коробками, в которых ютится большинство граждан, даже сравнивать стыдно. Да одна кухня Анны Дмитриевны по площади равна средней однушке в хрущевке. Кстати, сколько же она платит за коммунальные услуги? Так, попробуем посчитать, площадь квартиры наверняка около...
Соседняя дверь распахнулась, и площадку оглушил плач.
– Хватит орать! – прикрикнула молодая мать на надрывающееся чадо.
Следом за женщиной из квартиры выбежали трое мальчишек-погодков и худющая девчушка лет шести. Черноволосые, смуглые ребятишки с неподдельным интересом уставились на Катарину. Они смотрели на нее угольно-черными глазами, и уже через секунду Катарина поняла – в квартире живет семейство цыган.
Пройдя мимо Копейкиной, женщина даже не удосужила ее взглядом. Торопя детей, она крикнула что-то на своем языке, и ребятня, радостно гогоча, понеслась вниз.
Последним из квартиры вышел плотный брюнет средних лет. Принявшись закрывать дверь на все имеющиеся замки, мужчина поинтересовался:
– Вы, случайно, не к нам?
– Нет, – улыбнулась Ката, – к вашей соседке, Анне Дмитриевне.
У мужика дрогнула рука, связка ключей, противно звякнув, соприкоснулась с полом.
– К Анне Дмитриевне? – переспросил он с заметным акцентом.
Ката кивнула.
– А ее нет.
– Знаю, но ничего, я никуда не тороплюсь, подожду.
– Вы меня не поняли, – повторил мужчина. – Анны Дмитриевны вообще нет.
– Как так? А где она? Уехала?
– Она... Умерла наша соседка.
Катарина сглотнула.
– Когда умерла?
– Позавчера вечером.
– В субботу? Но я была у нее днем, Анна Дмитриевна чувствовала себя превосходно.
– Я ничего не знаю, – поспешно вставил мужчина. – Но вечером, часов в одиннадцать, когда я возвращался домой, увидел, что ее дверь приоткрыта. Подошел ближе, а соседка в холле лежит. Думал, плохо ей, нагнулся, а она холодная уже была. Сердце остановилось.