– Будешь пастилу? – предлагает он мне к чаю.
– Не откажусь.
Отламываю себе кусок розовой пастилы и обильно запиваю чаем. Хочу взять с полки свой хлеб из магазина здорового питания, но понимаю, что его там нет.
– Кто-то сожрал мой хлеб! Вот сволочи!
– Я свой хлеб держу в шкафчике. Тут всё в общак записывают, что плохо лежит.
– Кошмар! Один мужик, когда выезжал, прихватил одеяло с подушкой!
– Одеяло с подушкой?! Это Федя который? Да, такой общительный был, улыбался, а потом бац и спёр одеяло с подушкой!
– И даже ни с кем не попрощался! Ладно бы, если попрощался, а то смылся с одеялом и подушкой втихаря.
– Ладно, я побежал. Мне сначала на работу, а потом к бывшей заглянуть надо. Она бортпроводницей работает, вино из Испании привезла.
– Удачи!
Он протирает свои коричневые ботинки специальной щеткой для обуви и уходит, оставляя аромат загадочности. «Блин, в этой Москве все такие гламурные, все такие загадочные, все такие интересные, нужно и мне, деревенщине, подтягиваться», – подумала я.
В Москве десятидневные плановые отключения горячей воды, и в хостеле только утром нагревают воду бойлером. Встала в пять часов, чтобы успеть помыть голову. Хватает теплой воды, конечно же, только ранним пташкам. Кто рано встаёт, тот принимает душ с горячей водой, как говорится. В коридоре за большим столом сидит только Денис, щелкает клавиши на ноутбуке. Рядом с ним огромная кружка с кофе.
– Ты, вообще, когда-нибудь спишь?
– За последние три дня я поспал часа два.
– А кем ты работаешь всё-таки?
– Я не хотел бы об этом говорить.
– Скажи по секрету! Я никому не скажу. В эскорте, что ли?
– Да.
Я сказала это в шутку. Но метод Ильи Калашникова в очередной раз сработал. Я попала пальцем в небо. Я почувствовала себя Шерлоком Холмсом и миссис Марпл в одном лице. Даже захотелось погладить себя по голове, но я сдержалась.
– Пошли покурим! – предлагает Денис.
На улице ливень. Мы берём мой зонт с изображением Одри Хепберн, который сушился у выхода. С трудом подкуриваем сигареты, так как ветер тушит богемные спички Дениса, которые он взял в каком-то баре. Я чувствую, как у меня намокает правый рукав пижамы, не поместившийся под зонт. Карие глаза Дениса смотрят на меня сверху вниз. Я знаю, что он простужен, поэтому стараюсь «не попасть» под его дыхание. Болеть мне сейчас никак нельзя.