Мужчина усмехнулся, не поднимая век:
«Последний оплот! Как напыщенно звучит. Хотя, – поправил он
себя, – идея превыше всего! Совместное преодоление бедствий
сплачивает людей и делает их более энергичными. Когда сквозь облака
непосильного труда виден маленький кусочек Солнца, точнее той идеи,
к которой необходимо стремиться, они более усердно выполняют
тяжелую, но крайне важную работу.
Люди должны верить, что скоро, через какие-нибудь пару десятков
лет трудности закончатся, и настанет эпоха благоденствия. Так
устроен человек. Нужна цель, идея. Без идеи моральный дух слабеет и
наступает анархия, а за ней вольнодумство и бунт. Но, по большому
счёту меня не в чем упрекнуть. Мои подчинённые уверены, что скоро
наступит эта эпоха благоденствия!»
- кхм, – хмыкнул командор.
«Хотя в чём-то они правы. Надо свято верить, что наступит
светлое будущее, без этого жить нельзя».
Командор протянул руку, взял с края широкого покрытого зелёным
сукном стола стеклянный бокал и сделал пару глотков.
«Хорошая пАрса*, из местных сортов, – похвалил он напиток. – Но,
перед светлым будущим ожидается не слишком светлая война. Хотя это
нормально. Чтобы достичь благоденствия придётся немного
повоевать.
Но я сделаю всё возможное, чтобы пролилось как можно меньше
крови, нашей крови, – уточнил он. – До крови атлантов мне нет
особого дела. Хотя, нужно постараться её тоже свести к минимуму, –
командор снова поёрзал в кресле. – Что-то спина затекла, надо
размяться».
Мужчина поднялся из-за стола и несколько раз прошёлся вдоль
вечнозелёных кустов, вдыхая аромат листьев. Затем сделал несколько
дыхательных упражнений и снова уселся в кресло.
Глава колонии марсиан был жёсткий человек, но он искренне любил
свой народ и желал ему счастья.
«Да, – вернулся он к своим мыслям, – меня не в чем упрекнуть.
Работа всей моей жизни была направленна на благо моей расы!»
Он наклонился и нажал одну из клавиш на вмонтированном в стол
пульте внутренней связи справа от себя:
- ЛЕмке!
- Да, господин командор? – раздалось из динамиков.
- Принесите последнюю оперсводку.
- Слушаюсь, господин командор.
Великий командор не любил лести и разрешал ближайшим соратникам
и офицерам штаба обращаться к нему без титула «великий», как в
старые добрые времена. Справедливо полагая, что это только укрепит
лояльность к своей персоне.