Начальник сыскного отделения оживился, на лице его появилось горделивое выражение:
– Вы знаете, Алексей Николаич, какое место среди городов империи Одесса занимает по численности населения? Четвертое! Сразу после Петербурга, Москвы и Варшавы. А по фабрично-заводскому производству? Тоже четвертое, лишь немного уступаем той же Варшаве. И скоро, может быть, ее и обгоним. А по оборотам внешней торговли нам вообще нет равных. По ввозу мы третьи после Москвы и Петербурга, а по вывозу даже превосходим столицу! Четверть всего российского вывоза проходит через наш порт. О как! И при этом Одесса формально уездный город. Пусть и с градоначальством… Найдите другой такой в государстве. Не найдете!
Лыкову нравился патриотизм одессита, но он не удержался и поддел его:
– По преступности вы тоже четвертые, не уступаете.
– А так и должно быть по нашему масштабу, – добродушно парировал Черкасов.
Азвестопуло, сам родом из Одессы, поддержал земляка:
– Вы сходите в порт, Алексей Николаевич, поглядите, что там творится. Сейчас, когда зима кончилась, возобновились экспортные операции с хлебом. Не зря наш город называют пшеничной столицей России. Сила! В день приходит до тысячи вагонов с зерном. «Хлебные городки» на Пересыпи и у Тираспольской заставы просто какие-то монбланы!
– Ладно, поймаем Балуцу – схожу. А теперь пора делом заняться.
…Лыков с Азвестопуло простояли на страже у задних дверей «Садика» недолго. Черкасов зашел внутрь и через минуту вышел, лицо у него было обескураженное.
– Что случилось, Андрей Яковлевич?
– Золотая Пасть хочет, чтобы вы тоже присутствовали.
– Зачем?
– Полковник из Петербурга тут большая редкость… У него есть до вас надобность.
– А как он узнал про меня?
Черкасов еще более смутился:
– Я сказал. Для солидности.
Так питерцы присоединились к беседе. Тит Любченко оказался детиной лет тридцати, с неправдоподобно большими кулаками и мощными плечами амбала. Но глядел богатырь без робости, с достоинством. А золотые зубы сияли в два ряда, и в верхней челюсти, и в нижней; их хватило бы на два белых билета.
– Позвольте документик ваш полюбопытствовать, – начал атаман.
Алексей Николаевич раскрыл свое удостоверение.
– Ага, без обману, значит. Тогда так.
Любченко кликнул полового. Вбежал расторопный паренек, расставил по столу бутылки с пивом и исчез. Когда дверь за ним закрылась, Золотая Пасть заговорил: