– Что ж, личико миленькое, – констатировал он. – Можно попробовать тебя в женских ролях. Ты играл уже?
– Не на сцене, сэр.
– Лет тебе сколько?
– Двадцать.
– Многовато, однако, но ты хлипенький, тонкокостный, больше пятнадцати и не дашь. Эй, Ричард, – обратился он к сыну, юноше одного с нею возраста, – подберите мальчику роль. Две-три фразы будет достаточно для первого раза! Посмотрим, что из него выйдет. – И снова к Соланж: – Но ты не думай, что станешь слоняться здесь просто так и получать свои деньги...
– Он вообще-то неплохо с иголкой справляется, – вставил все еще в женском образе Натан Филдс. – Я бы взял его в костюмеры.
– Мальчика – в костюмеры? – грубо вскинулся Бёрбедж, но Филдс обиженно засопел, и старик миролюбиво добавил: – Посмотрим. Пусть поначалу и тебе помогает, и прочим работникам сцены. А начнет с отхожего места, оно снова смердит нестерпимо! Сил моих нет обонять этот запах.
Поднявшийся ветерок, действительно, донес до них запах отхожего места, почти такой же ядреный, как в кожевенной мастерской, где для смягчения кож используют чаны с мочой и человеческими фекалиями.
– Ну а ты, – Бёрбедж поглядел на Шекспира, – ты тоже актер?
– Отчасти, сэр... да.
– Отчасти? И что это значит, облобызай меня Мельпомена?
Мужчина так громыхнул своим баритоном, что Уильям враз стушевался, и Соланж, уже знавшая, как ему нелегко говорить о писательстве, отозвалась за друга:
– Он пишет, сэр. И довольно неплохо!
– Пишет? Что именно?
– Пьесы, сэр, – подал голос Шекспир. – И я был бы счастлив, пожелай вы их посмотреть.
Бёрбедж, актер даже вне сцены, возвел очи горе и вскинул руки, потрясая ими над головой.
– Святой Дионис, сейчас каждый второй мнит себя драматургом, и преталантливым. Кто твой отец? – выстрелил он, казалось бы, не относящимся к делу вопросом.
– Перчаточник, сэр.
Бёрбедж схватился за голову.
– И прибыл ты из...
– … Стратфорда-на-Эйвоне, сэр.
– То есть из кучи навоза, в которой какой-то червяк возомнил себя драматургом?
– Сэр... – Шекспир так решительно побледнел, что Соланж испугалась за его самочувствие.
– Сэр, пожалуйста, дайте шанс моему другу проявить себя, – взмолилась она. – Вот увидите, он еще удивит вас!
– Вот уж вряд ли, – промычал Бёрбедж, но как будто смягчился. Будучи по природе чересчур экспрессивным, он легко отходил, и в целом человеком был добрым. – Ну да ладно, посмотрим, что из себя представляет сын перчаточника. Тебе дадут роль...