Впервые в жизни, за все годы, что я знала и обожала Чарльза Меривезера, я его возненавидела.
Но в следующее мгновение, несмотря на то что от злости и возмущения у меня вскипали мозги, я его услышала.
Где-то скрываешься.
Нужно поехать.
Безопасное место.
Роман коснулся моего плеча, и между его пальцами и моей кожей проскочил слабый разряд статического электричества. Я оглянулась и увидела, что он показывает на телефон. Приянка позади него даже не пыталась скрыть разочарованный вздох.
– Ладно, – сказала я. – Хорошо. Поняла.
Ну конечно. И почему я сама не подумала об этом раньше. Я была не так уж далеко от того места, на которое намекал Толстяк. Если нам удастся пробраться мимо камер и беспилотников, следившими за шоссе, мы окажемся там часов через десять. А может, и раньше.
Ты встретишь меня там? Слова вспыхнули в моем сознании, затихая и пропадая с каждой секундой. Тебе еще не всe равно?
Я нажала на отбой.
Приянка подскочила с кровати, быстро выхватила аппарат из моей руки и, вытащив батарейку и симку, разломала корпус на мелкие кусочки.
– Использовать мой последний телефон, чтобы позвонить в чертово правительство, – бормотала она. – Тебе не просто нужна помощь, тебя нужно полностью перепрограммировать. Депрограммировать.
– Кто это был? – спросил Роман, пристально уставившись на меня. – Что именно «хорошо»?
Последние несколько дней меня пытались убить тысячи раз – разными способами, обрушивая на меня тысячи ударов. Но если я чему-то и научилась за свою жизнь, так это подавлять свой страх настолько, чтобы он не мешал мне выживать.
И пусть крошечный фонарик – единственное, что есть у тебя в этой кромешной тьме. Пока ты продолжаешь идти в его слабом свете, этого достаточно.
– Мне нужна машина, – спокойно ответила я.
Я подошла к окну и отодвинула занавеску, чтобы оценить возможности. Грузовик, на котором мы сюда приехали, не в счет. Двигатель доживал последние дни, да и бензина в баке почти не осталось. До места я на нем точно не доеду.
Но угонять одну из машин, что стояли у мотеля или где-то неподалеку… Я ненавидела это ощущение отчаяния, которое вернулось снова. Возможно, меня уже заклеймили как преступницу, но это вовсе не давало мне права совершать настоящее преступление.
– Тебе нужна машина, – начала Приянка, изогнув бровь, – или