Наконец, запирающий дверь крючок не выдержал очередного яростного удара, и она распахнулась, с грохотом ударившись о стену.
Я вскрикнула и отбежала в сторону, стараясь быть как можно более незаметной.
— Это ты здесь, старая кошелка, — услышала я яростный возглас, и в комнату ввалился всклокоченный долговязый мужчина с совершенно безумными глазами. Он был то ли пьян, то ли болен, то ли все сразу и вместе.
Старушка Сэльма, как ни в чем ни бывало, оставалась стоять посреди комнаты, ожидая,когда незваный гость войдет.
— Вольц, ты что же творишь такое, болезный? — с тревогой спросила Сэльма, — нельзя врываться…
— Почему обо всем я узнаю последним? — заорал он на Сэльму, перебивая ее, — где эта девка, о которой трещит весь замок? У меня есть к ней дело. Что вы тут задумали? Перемывали кости Вольцу?
И только тут он увидел меня, дрожащую от страха, зажатую в угол.
Массивной рукой он грубо оттолкнул старушку Сэльму, преградившую ему путь, так что та упала на пол, и двинулся ко мне. На ходу его лицо расцветало в улыбке.
— А, похоже, не врали! — с восторгом крикнул он, приближаясь ко мне и хватая меня за плечи, — хорошая девчонка! Вольца никто не спросил, но мне нравится!
— Пожалуйста, — взмолилась я, съежившись от страха.
Кто он такой? Что ему нужно? Я с надеждой посмотрела на Сэльму, но она, бросив на меня тревожный взгляд, прихрамывая, вышла, оставив меня наедине с этим страшным человеком.
— Сэльма, не уходи, — в ужасе прошептала я и сердце мое упало.
— Какая ты мокрая, как мокрая собака!— крикнул он, улыбаясь и гладя меня по влажным волосам.
— Пожалуйста, — прошептала я, кутаясь в большой халат.
— Что? — спросил он, — ты чего, боишься меня что ли?
Он хохотнул и поцеловал меня в лоб.
Этот жест был таким неожиданным и странным, что я была совершенно сбита с толку.
— Да чтобы я обидел такую куколку, да никогда в жизни. К тому же, ты сама кого угодно скоро обидишь. Только Вольца не обижай.
Он заозирался по сторонам, как будто ища чего-то. Потом отпустил меня и начал шариться по карманам. Он засовывал руки то в один карман, то в другой, похлопывал себя спереди и сзади, поминутно громко бранясь и топая ногами.
— Триединое пекло, — да где же оно, — вскричал Вольц, — я же шел сюда показать его тебе.
Я стояла и смотрела, как он сосредоточенно роется у себя в карманах, и совершенно не понимала, что тут происходит.