– Сеть… где-то у меня была, – наконец промямлил здоровяк. – А звонят у нас в било, когда есть такая необходимость. Зачем тебе? Или случилось что? Странный ты какой-то. Немец, что ли?
– Почему немец? – удивился историк. – Местный я.
– Ну, говоришь как-то не по-нашему. Точно не иноземец?
– Говорю же: нет. Просто заблудился.
– Тогда точно немец. У нас здесь свои никогда не потеряются. Так откуда ты, мил человек?
Не зная, что ответить на этот вопрос, доцент только растерянно развел руками. Несмотря на то что хозяин дома, казалось, был настроен вполне дружелюбно, историк никак не мог понять, как ему следовало вести себя с ним. Может быть, стоило прикинуться дурачком, чтобы хотя бы соответствовать ожиданиям собеседника? Тогда ему, возможно, с большей готовностью помогут. Решив, что это лучше, чем и дальше пытаться донести свою мысль до непонятливого мужика, Марсель дурашливо улыбнулся и кивнул в сторону села:
– А где там управляющий живет? Мне бы поговорить с ним.
– Староста-то? В большой избе, на воротах трезубец намалеван для пущей важности. Только ты его сейчас лучше не беспокой, осерчать может.
– Отчего же?
– Так я же говорю: накануне Антипу баба сына родила, так мы всем селищем гуляли. А в таких делах, сам знаешь, всякое может случиться.
– И что случилось?
– Да я нос ему расквасил. У него сейчас, думаю, рожа покраше твоей будет. Хотя…
Нерешительно почесав подбородок, покрытый густой растительностью, мужик подумал несколько секунд, а потом кивнул:
– Да, ты прав, негоже человека похмельем мучить, да еще и в оскорбленных чувствах его оставлять. С тобой пойду. Обожди.
Скрывшись в доме, здоровяк появился снова спустя всего пару минут, но теперь на нем уже была широкая рубаха из натуральной ткани, а в руках – глиняный кувшин с какой-то жидкостью. Держа ношу перед собой, чтобы не расплескать, мужик весело кивнул Марселю:
– Курьяном меня зовут. Можешь и ты так звать, если хочешь.
– Да, конечно, приятно познакомиться, – отозвался историк и, отвечая на вопросительный взгляд собеседника, продолжил: – А меня зовут Марсель.
Почему-то собственное имя показалось ему странным, и он смутился. Марсель всегда был благодарен родителям за то, что те не назвали его, допустим, Борисом или Василием, однако сейчас он почти пожалел об этом – во всяком случае, на Курьяна имя произвело странное впечатление. С довольным видом расхохотавшись, он перехватил кувшин одной рукой, а другой хлопнул щуплого спутника по плечу с такой силой, что едва не сшиб того с ног: