Осталось мало читающих наций: французы, германцы, американцы. Однажды мы решили прокатиться в метро в Рио-де-Жанейро. Заходим в местный магазинчик, где продается всякая всячина: сигареты, лимонад, дешевые книжки в бумажных обложках. Мне стало интересно, что же читает этот бедный бразилец. Россия уже тогда переключилась на Маринину и Донцову. Мне так стало стыдно – среди двух дюжин книг на этой вертушке была лучшая мировая классика: Федор Достоевский, Джеймс Джойс, пьесы Аристофана, реальная мировая классика.
Стишки, любовь, путешествия. Всегда есть, чем наполнить свой мир. Я оказался подвешенным в пространстве между континентами, живу в Америке с канадским и российским паспортами. Немного нервное, но приятное состояние. Читатель мой в России. На мои выступления в Нью-Йорке приходит тридцать-шестьдесят человек, возрастная категория уже не та. Молодежь сидит по домам, играет в компьютерные игры, пьет пиво. К Америке отношусь с уважением, но без большой любви. Мне нравится Канада, Финляндия – западные люди живут в раю, но они этого не понимают. Они другой жизни не знают. Я писал на английском – пустая трата времени. Это как стихи Бродского: по-английски они абсолютно не сопоставимы с его стихами по-русски. Нельзя стать американцем, если тебе не пели в детстве колыбельных песен по-английски. Ты всегда будешь немного чужим. В этом трагедия иммиграции для литератора, которая продолжается всего одно поколение.
Жизнь – драматическая штука. Не хочу кокетничать, я ее почти прожил, как-то она сложилась совсем не так, как я планировал. Один из замечательных принципов в жизни, который открыл мне Александр Сергеевич – ни о чем не надо жалеть, все к лучшему:
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Сохранить душевную молодость – это большая удача. Человек создан для того, чтобы состариться и помереть. Ему остается только сжать зубы и спокойно это принимать. Есть проблема гораздо более серьезная: большинство людей стареют душевно. И вот этого допустить никогда нельзя. Все мои друзья, среди которых есть люди и постарше – все сохранили правильный внутренний возраст. Мой, например, тридцать пять! Так я чувствую себя, это большая внутренняя работа. Иногда становится так грустно, хочется на все плюнуть, уехать в деревню, воспитывать внуков. Но очень редко, слава богу!