А Семен подытожил своим всегдашним восклицанием:
– Вот именно!
* * *
Только через три месяца появилось в печати сообщение об аресте Берии, народ встретил его как праздник – общий вздох облегчения прошел по стране. Все спешили передать друг другу эту потрясающую новость и с волнением обсуждали ее.
Алеша Гинзбург тут же отреагировал на событие эпиграммой:
Наконец-то Берия
Вышел из доверия.
А Хрущев и Маленков
Дали в зад ему пинков.
Семен улыбнулся поэтической шутке сына:
– Что ж, написано звучно и ясно, жаль, что напечатать нельзя, – не дадут, слишком уж в лоб. А люди с удовольствием прочитали бы.
Августа, большая поклонница стихов сына, возразила: – Напечатать нельзя, но пустить в народ устно можно. Люди станут повторять и примут за народное творчество. Ведь есть же неизвестные авторы разных популярных народных стихов и куплетов.
Алеша подумал секунду и решил:
– А что ж, мама права: ведь что входит в уши – западает в души. Пусть это будет народным творчеством. У меня нет амбиций подписываться под мелкими шутками. Семен поинтересовался:
– Как ты внедришь это в народ?
– Моня Гендель сделает, он умеет.
* * *
Павел слушал рассказ Семена, попивая пшеничную водку:
– А что было дальше?
– Павлик, про Моню Генделя пусть расскажет Алешка, они друзья.
Алеша рассказывал про Моню с большим удовольствием.
На рынке у Головановского переулка, за Ленинградским шоссе, стояли длинные понурые очереди за картошкой. В овощных магазинах картошку продавали мелкую, часто подмороженную или подгнившую, да и та не всегда была. Люди предпочитали рыночную и ждали привоза с утра. Два колхозника привезли несколько мешков, и сразу набежал народ. Но рыночные цены были выше и часто менялись, а потому люди спрашивали друг у друга:
– Почем картошка сегодня?
– По полтора рубля.
А в другой очереди:
– Почем картошка?
– По рубль семьдесят.
Рыночный спрос имеет свои законы, и продавцы устанавливали цены по спросу. Люди недовольно вздыхали, но становились в очередь – пожилые женщины и мужчины-пенсионеры. Подошел к очереди хорошо одетый полноватый мужчина могучего телосложения, с выраженными еврейскими чертами лица. Он спросил стоящего последним пожилого мужчину:
– Папаша, что, картошка не подешевела сегодня?
– Подешевеет, как же! – буркнул пенсионер. – С чего это она должна подешеветь?