Тон задавала дочь хозяина поместья Евгения Валентиновна Бельтюкова.
Она вернулась из магазина в приподнятом настроении и на обеде была особенно весела.
Взгляды всех родственников невольно устремлялись к девушке.
Она была довольно красива. Синие глаза окаймляли темные ресницы, которые не нуждались в туши, брови были изогнуты дугами, маленький курносый носик не портил овальное лицо. А грива пепельных волос придавала Евгении легкое сходство со сказочной красавицей Мальвиной.
Характер Евгении не доставлял окружающим особых забот, хотя в широко распахнутых глазах всегда читалась жажда. Жажда новых впечатлений, любви, нарядов и всего прочего, что можно было купить на деньги отца или завоевать собственной внешностью.
Для Валентина Гавриловича Бельтюкова дочь была утешением, надеждой, пупом земли и центром вселенной. То есть всем тем, вокруг чего вращалась его жизнь после кончины жены. Даже свой бизнес он пестовал и расширял исключительно ради благополучия дочери.
Его личные амбиции и так уже были удовлетворены с лихвой.
Дядя Евгении Филипп Яковлевич Бельтюков – двоюродный брат ее отца – тоже обожал племянницу. Своих детей у него не было.
Племяннику Бельтюковых, сыну их сестры Мирону Ильичу Порошенкову обожания доставалось меньше. Возможно, потому, что он был мальчиком, и с него, с точки зрения братьев Бельтюковых, следовало спрашивать больше.
Но материально он был обеспечен родным дядей не хуже Евгении.
К сестре Мирон относился с легкой снисходительностью старшего брата, хотя Евгения была моложе всего на два года.
На все ее попытки время от времени помыкать им Мирон отвечал ироничной улыбкой.
Василий Афанасьевич Артамонов – отчим Мирона – был человеком степенным и слегка суховатым.
Однако было заметно, что он благоволил пасынку и при любом спорном случае занимал его сторону.
Евгении он, конечно, демонстрировал полное обожание и умилялся любыми ее выходками, начиная с раннего детства и заканчивая сегодняшним днем.
Свою вторую жену, Веру Максимовну Артамонову, он любил искренне и верно.
Да и как ее не любить, если она моложе его на 15 лет, хороша собой, всегда ухоженна и внимательна к нему.
Вера же Максимовна относилась к Евгении не столько как тетка, сколько как старшая подруга.
Почти членом семьи считалась и домоправительница Серафима Оскаровна Нерадько, на глазах и отчасти на руках которой выросла Евгения, а затем и поселившийся в доме дяди Мирон.