Несколько минут Амбросио смотрел на свою сиделку с радостью и тревогой. Она сидела подле его постели, склонив голову и, как всегда, низко опустив на лицо капюшон.
– Так ты еще здесь, Матильда? – сказал наконец монах. – Тебе мало подвергнуть мою жизнь такой опасности, что лишь чудо спасло меня от могилы? О, несомненно Небеса послали эту змею покарать…
Матильда принудила его замолчать, с веселым видом заградив его уста ладонью.
– Т-ш-ш, отче! Т-ш-ш! Тебе нельзя разговаривать.
– Тот, кто наложил этот запрет, не знал, как важны для меня предметы, о которых я хочу говорить.
– Но я знаю. И налагаю тот же запрет. Мне поручено выхаживать тебя, и ты должен исполнять мои распоряжения.
– Ты весела, Матильда!
– И у меня есть на то право. Мне только что была дарована радость, какой я не ведала прежде.
– Какая же?
– Такая, какую я должна скрывать ото всех и особенно – от тебя.
– Особенно от меня? Нет, Матильда, я настаиваю…
– Т-ш-ш, отче! Т-ш-ш! Тебе нельзя разговаривать. Но если сон бежит от тебя, может быть, сыграть тебе на арфе?
– Как? Я не знал, что ты осведомлена и в музыке.
– Ах, я играю дурно. Но тебе велено двое суток хранить молчание, и, может быть, моя музыка развлечет тебя, когда ты устанешь от размышлений. Я схожу за арфой.
Она скоро вернулась с инструментом и спросила:
– Так что же мне спеть тебе, отче? Не хочешь ли послушать балладу о Дурандарте, доблестном рыцаре, который пал в знаменитой Ронсевальской битве?
– Как угодно тебе, Матильда.
– О, не называй меня Матильдой! Называй меня Росарио, называй своим другом! Вот имена, которые мне дороги в твоих устах! Так слушай же!
Она настроила арфу и сыграла небольшую прелюдию с величайшим вкусом, доказывавшим, что она в совершенстве владеет этим инструментом. Мотив был гармоничным и грустным. Слушая, Амбросио ощутил, как рассеивается его тревога, а грудь преисполняется сладкой печалью. Внезапно Матильда заиграла по-другому. Смелым быстрым движением она извлекла из струн воинственные аккорды, а затем запела следующую балладу под простой, но мелодичный аккомпанемент:
Дурандарте и Белерма
Песнь о битве в Ронсевале
Так ужасна, так грустна!
Славны рыцарей, что пали
В том ущелье, имена.
Там и доблести зерцало,
Дурандарте был сражен.
Смерть уста ему сковала,
Но успел промолвить он:
«О Белерма! Семь уж лет я