Кто, если не бог обмана, один из старших в своём пантеоне, мог
изящно кинуть через моржовый хрен процедуру важнейшего ритуала
богов-«соседей»?
Так или иначе, но представление богам несло в себе ещё одну,
отнюдь не второстепенную цель: избранники богов получали так
называемое «раскрытие цепей», суть признание Олимпийцев и право
прикоснуться к магии. В этом возрасте оформлялся талант смертного в
мистических искусствах, и боги могли тому поспособствовать.
Уж не знаю, от чего это зависело, но подозреваю, что смотреть
надо на то, кто из богов раскрывал эти самые цепи.
Скажем, Зевс потрудится – получишь склонность к разрушению и
молниям, а коль Гефест отметится, то тебе сам бог, – ха-ха, – велел
посвятить себя ковке могущественных артефактов и созданию всякого
разного, включая и постройки.
Доподлинно мне известен только результат: магические цепи
смертного в любом случае проявлялись и становились видимыми, а в
случае с избранниками – адаптировались для конкретного направления
магии. Это не было что-то вида «теперь ты файермаг, Гарри, но холод
тебе недоступен», вовсе нет. Скорее «вот это будет получаться лучше
и проще, чем это».
И степень воздействия отличалась от почти никакой, если условный
Зевс посмотрел на паренька и сказал «ну, окей, лишним не будет», и
до весьма внушительной, когда всё тот же громовержец с азартом во
взгляде значительно изменял магические цепи подопытного.
В прошлой, так сказать, жизни, я своё звено цепи практикой
«заточил» под свою же узкоспециализированную деятельность: чувство
направления, влияние на токи древней магии, предчувствие угрозы,
ощущение близкой магии.
Заточил до такой степени, что иной подход в стычке с циклопом
меня просто убил нахрен, простите за выражение.
Тем не менее, я это к тому веду, что даже на достижение этого
скромного и двоякого результата ушли годы. В Подолимпье же похожую
адаптацию приглянувшимся смертным организовывают боги. Моментально
и для всех звеньев разом.
И это именно та причина, по которой в этом обществе любимчиков
богов было принято считать особо перспективными. Во время эфебии
они получали лучших учителей, может даже не из числа рабов; им
многое сходило с рук; они почти сразу могли претендовать на то,
чего обычный человек будет добиваться годами; им даже «прозвище» в
народе давали очень рано, словно каким-то знаковым личностям,
гениям и героям, да и в ряды армии их принимали куда охотнее, а там
совсем иная петрушка, чем даже в стражах Подолимпья.