— Кто из вас согласен перейти на сторону Осветории? — громко спросил принц бездарных. Несколько пленных согласились, упали на колени. Тех, кто не согласился, отправили в ров к «колдунам». Светодар что-то провозгласил, вскинул руку… по его знаку из рва взвилось высокое пламя. Общий крик потряс стены города. Пламя скрыло приговорённых, оно было особенным, намного сильнее обычного огня — один из антимагичеких «фокусов» светлов. Лавира кричала и рыдала: «Отец! Отец!» Брат, как мог, утешал ее, хоть и был на год младше. Он довёл ее до дома и сам сообщил матери. Сразу сказал, хорошо, что она этого не видела. Милия через неделю выздоровела, но отца было уже не вернуть. Первое время они могли жить на пенсию. Но пенсию получала мать. И вот однажды, она ушла в город и не вернулась. Пропала. КРС её искали, но не нашли.
Лавира поняла, что теперь она осталась главой семьи. Не только потому, что она старшая, а потому что первая поняла — если они хотят выжить и остаться вместе, нужно прятаться. Они быстро съехали из дома, оставив ключи соседям. Дар Лавиры — не обычная телепатия. Она не слышала мысли, она эмпатировала — чувствовала то же, что и тот человек, на которого она пристально смотрела. Она как будто видела его глазами, чувствовала его чувствами. Ей нужно только быть рядом, касаться руки или смотреть в глаза совсем не обязательно. Одна проблема — эмоциональный фон должен быть спокойным. Если кто-то не хочет пустить ее в свои мысли, защищается или слишком нервничает, ей не пробиться. Так она и почувствовала, что патрульный из «крыс», кто сообщил им о пропаже матери, о безнадежных поисках и принёс последнюю пенсию, смотрит на них с конкретным чувством: «Что ж, сиротки, больше у вас защитников нет. Пора вам собираться в армию…»
Лавире тогда уже исполнилось двадцать лет, хоть и выглядела она слишком молодо. Роберту — шестнадцать, Мили — четырнадцать. Год они прятались в «норах». Под столицей была сеть катакомб, выходивших в подвал почти каждого дома. Часть города, кто скрывался от закона, от армии или общественных работ, переселились туда. Но они не могли получить распределение от КРС, ни еды, ни одежды, ни лекарств, перебивались случайными подачками родни. Кто пытался грабить ночных прохожих, кто писал в газету, зарабатывая гроши (там не требовали документов и никому нет дела до настоящего имени). Кто-то шантажировал знакомых, появляясь и исчезая, угрожая открыть их тайны.