– И на хера закуривать. Дыши, да и все,– пробормотал он, вынимая все же из кармана кисет.
Голос Ленькин прозвучал неожиданно громко в замкнутом помещении и столпившиеся здесь солдатики, разной степени потрепанности, дружно отреагировали на две его фразы, будто сказал он невесть что остроумное.
– Ха-ха-ха, го-го-го,– колыхнули дымовую завесу, размазывая ее по потолку и стенам.
– А дверь слабо приоткрыть, чтобы проветрить?– спросил Ленька, присаживаясь на корточки и сворачивая "козью ногу".
– А че открывать-то? Стекол вона все одно нет. Неуспеват вытягивать,– посетовал кто-то сквозь хохоток.– Мы шустрее дымим.
– Орлы,– вынужден был признать Ленька, добавляя свой клуб дыма в общие усилия.
– Ползем еле-еле, за час километров десять всего проехали. Чего тащимся?– проворчал кто-то из курящих.
– Двадцать пять, я по столбам засек, они тут кое-где еще стоят,– уточнил кто-то.
– Ты что тут в тамбуре весь час торчишь что ли?– хмыкнул первый голос.
– В вагоне вонь…– ответил второй голос.
– А здеся-а просто благовония стоят,– подковырнул первый.
– "Здеся",– передразнил второй.– "Здеся" вонь привычная, а "тама" у меня тошнота и рвота сразу начинаются.
– Ишь ты, нежны мы каки. А я-то думаю, кто тут весь пол изгвоздал блевотой. А это вон он ты, значится. Впору лопатой выгребать, мать твою,– не остался в долгу первый.
– А в рыло, ефрейтор,– завелся второй.
– Отставить грызню,– рыкнул командирский голос.– Мать вашу перемать. До станции потерпите, петухи, и там хоть морды друг дружке сверните, а здесь, чтобы тихо мне. Вышвырну на хрен в окно, не посмотрю что увечные,– голос принадлежал стоящему рядом с Ленькой верзиле с погонами капитана.
– Прально, товарищ капитан. А вы чей-та с нами в вагоне? Для товарищей офицеров свой вагон навроде как есть,– заискивающим голосом обратился к нему кто-то и Ленька, присмотревшись, удивился, поняв, что голос принадлежал тому самому "первому" скандалисту. Росточка невысокого он прислонился спиной прямо напротив Леньки.
– Куда сунули, туда и загрузился,– отмахнулся от него капитан пехотинец.– Открой меж вагонную дверь, заботливый ты мой. Прав сержант, устроили тут душегубку, мать вашу,– капитан осторожно протиснулся к выходу, и в тамбуре сразу стало вольготнее.
– Во, лось!– восхитился кто-то из раненых курильщиков.