– Лесная прозывается. Давай, Лексеич, выгружайтесь шибче и вон в тот лесок. Ждите санитарный. Неделю как нет. Путя вроде немчура разбомбила. Дорожники вона с рельсами на дрезине опять умотали туда. Давай, давай. Мне еще горючку залить надо и обратно в санбат. Эх, сколь народу нынче полегло зазря,– вздохнул Федор сочувственно, затягиваясь самокруткой и выпуская клуб дыма в сторону Леньки. И ему ужасно захотелось курнуть, так что не удержался и попросил:
– Дай разок дернуть, зёма.
– Травись,– сунул тот ему чинарик, а санитар Лексеич одобрительно похлопал Леньку легонько по плечу.
– Ну, паря, ожил никак совсем. Может обратно на фронт с нами? Шучу, шучу. Вона волдыри поплыли. Перевязку тебе надоть срочно сделать. Ох, не дай Бог долю такую. Давай помогу спуститься. Ноги трясутся пади, аль ни че?
– Трусит слегка,– признался Ленька, затягиваясь дымом и вышвыривая окурок за борт.– Ядреный самосадище,– сделал он комплимент Федору.– До селезенок пробрало.
– Махорка и махорка,– пожал тот плечами, исчезая в кабине и глуша двигатель. Наступившая тишина, заполнилась тут же чириканьем птиц и погромыхиванием, на пределе слуха, где-то там за верхушками лесными. Фронт, отодвинувшийся на сотню километров, продолжал жить своей жизнью смертельной, перемолачивая живую силу. И Молох этот, напомнив о себе, вызвал на лицах раненых в основном негативные эмоции.
– Фриц наступает, гад,– буркнул Лексеич, помогая Леньке спуститься из кузова на землю.– Сколь народу еще поубивают, суки.
– Эт, точно,– не стал возражать ему Ленька, захотевший есть. Организм выздоравливал и требовал пищи.– Пожрать бы сейчас чего, а Лексеич,– вернул он санитара к реальности.
– Кухня полевая вона дымит. Держи сидор свой. Там все есть че надо. Сухпай на пару дней и все остальное, махра как положено, ну и котелок – само собой. Давай, паря. Сам, вижу, на ногах стоишь. Греби к кухне. Может обломится чего, если не все приели.
Леньке повезло загрузить котелок гороховым концентратом, горячим и насыщенным тушенкой так обильно, что у него слюнки потекли от запаха уже за пятьдесят метров от кухни.
– В обороне ешь досыта, в отступленье так и сяк, в наступленье – натощак,– продекламировал повар строчки Твардовского, вываливая в котелок Ленькин черпак.– Поправляйся, болезный. Приятного аппетита,– пожелал он Леньке и тот благодарно кивнув, присел неподалеку на поваленное дерево.