– Мы приехали, – с дрожью в голосе сказал он.
– Премного благодарна, – приятным голоском отозвалась Мария, расплатилась с таксистом, стукнула его пальчиком по носу и лукаво улыбнулась. – Я впитала атмосферу вашего города. Пока мне достаточно.
– Я, да не…обращайтесь, – ни слова не поняв, пролепетал таксист и, захлопнув за собой дверь, тронулся с места.
– Отпуск не вечен, – прошептала она, сползая с бокалом шампанского в джакузи, – немного расслаблюсь и на охоту.
После ванны, Мария вышла с бокалом шампанского на балкон. Медленно подняв голову к небу, она также медленно её опустила, охватывая взглядом весь город, который, казалось, неторопливо расплылся, перемешав все краски ночи. Мария глубоко вдохнула ночной московский воздух, и тут же резко выдохнула. Картинка города задрожала.
Что-то толкнуло Виктора в грудь. Он проснулся и сел на кровать, спустив ноги на пол. Он зажмурился, встряхнул головой, снова открыл глаза и обвел взглядом комнату. Он ощутил свое тяжелое дыхание. Необъяснимая тревога объяла его. Накинув халат, он вышел на балкон. Прохладой ветерок коснулся его лица.
– Что со мной происходит? – прошептал он.
Вернувшись в комнату, он налил себе стакан воды и залпом выпил его.
– Что это было? Сон? Не могу вспомнить. Два часа ночи. Что меня так выбросило из сна? Почему я так тяжело дышу, словно только что пробежал марафон? Мама права и мне нужно к врачу? Нет, нет, что-то не то, не так. Устал? С чего? Что со мной происходит? Завтра напишу заявление и через две недели уйду в отпуск.
Как ужасное и загадочное может перекликаться с прекрасным и таинственным? Ужас и красота в загадке. Тьма окутывала сон Генриха, но тьма источала и красоту и ужас, чудо и страх. Или же он не спал. Он то и дело просыпался и выглядывал в окно, опасаясь, но в то же время, ожидая увидеть черного всадника.
Похороны отца прошли накануне. На них практически никого не было. Все боялись проклятия.
Утром, поднявшись, и собравшись спуститься в столовую, Генрих услышал отрывки разговора его матери с её старой знакомой, известной на всю округу сплетницей, главной по распространению разнообразных слухов и примет.
– Ой, горе-то какое? – причитала та.
– Да что уж теперь говорить, – прервала её мать. – Мы последние годы жили, как на кладбище.
– Господь с тобой. Ой, как негоже так говорить. Да ещё о своём муже.