А-а... нет... вон какими голодными глазами уставился на пирог, который я освободила от упаковки.
Костя вошёл на кухню. Сглотнул при виде пирога и перевёл несчастный взгляд на кастрюлю. Не ел. Однозначно нет. Даже ради любимой не мог пойти на такую жертву.
– Привет. Гуляли? – а сам с пирога глаз не сводит. Я его аккуратно разрезала и переложила в тарелку с высокими бортиками, поставив её на поднос.
– Да. Я же говорила.
– Пирог с курицей?
– Да. – как и дети, он обожал курники. – Купила мальчикам. Алина, я смотрю, освоилась. С голоду не пропадёшь. – усмехнулась я.
– Рыбный... – его ответ повис в воздухе, я молчала, открывая и раскладывая луковые колечки, ставила чайник для чая. В это время в кухню протиснулась Алина. Красные припухшие глаза, грустная мордашка. Неужели поругались? В первый-то день? Хотя у них не первый... чего это я?
Она увидела пирог, посмотрела на него и, шмыгнув носом, убежала обратно в комнату, которая теперь досталась им.
– Концертов нам и не хватало для полного счастья. – сказала сама себе, но Костя услышал. Я-то думала, он за ней умчал, утешать.
– Она не знала, что я такое не ем.
– Ну привыкай. Она много о тебе не знает. Ты же любил в молодости сюрпризы.
– Варя, ну зачем ты так. Мы с тобой...
– Нет никаких "мы с тобой", Кость. Ровно с того момента, когда ты решил, что тебе нужна другая. Когда этот момент настал, я понятия не имею и не надо меня в это посвящать, прошу тебя. Избавь меня от подробностей. Никаких "Мы" больше. Есть ты, есть я и есть просто наши общие дети.
Я ушла в спальню, позвав детей и больше до самого конца фильма мы не выходили.
Позже, когда дети уже уснули в своей комнате, а лежала на нашей семейной кровати, на меня хлынули чувства, воспоминания и боль. Как это больно, когда рушится семья. Когда совершенно нет никакого крючка, чтобы зацепиться вдвоём, подумать, принять решение, решить свои проблемы вместе. Не за что цепляться... Предательство, воткнутое в спину... На глаза набегали слёзы, а я из зло смахивала ладонью.
– Костя! – томный вскрик за стеной заставил содрогнуться.
Они что там творят? Он совсем уже? Под громкие стоны этой тихони я вскочила с постели и направилась к ним. Рывком открыла двойные створки дверей нашего зала. Резко включила свет, совершенно по инерции. Голая, не прикрытая ничем, Алина прижималась головой к паху моего мужа.