Вот он сжал ее тонкие пальцы, поднес к губам. Она улыбнулась
растерянно, одними лишь уголками пухлого рта. Он наклонился к ней,
ловя ее ускользающий взор. Шепнул что-то такое, отчего она опустила
ресницы, порозовев...
Хотелось курить. Вдыхать горький дым, выдыхать размеренно.
Смотреть на алую точку сигареты... И ни о чем, решительно ни о чем
не думать.
Жаль только, что в вагоне для курящих не бывает мест для дам. И
прочие маленькие житейские радости, вроде кофе с коньяком, слабому
полу также заказаны.
Рэддок пожал плечами. Сцепил пальцы.
- Кому как, я полагаю. Но вашему кузену нельзя отказать в
наблюдательности. Вы же не хотите, чтобы он счел ваш интерес
проявлением... ревности?
Последние слова заставили меня вздрогнуть и воззриться на него с
возмущением.
- И вовсе я не ревную!
Хотя, если вдуматься, так ли уж он неправ? Этот мерзкий голосок
в голове: "Смотри! Смотри, на кого он тебя променял!". Эта
иррациональная обида, от которой горько во рту. Ревность ли это?
Быть может. В делах любовных я, признаю, прискорбно несведуща.
Глупо, боже мой, как же глупо! Сколько лет прошло, а рана саднит
до сих пор.
- Как скажете, - Рэддок поднял руки. - Однако у кого-то может
сложиться превратное впечатление.
В его теплых карих глазах не было ни злости, ни осуждения. Лишь
понимание и, пожалуй, сочувствие. Если сам он и ревновал, то был
слишком благороден, чтобы ревность эту выказывать.
- Эндрю, вы настоящий?! - вырвалось у меня.
Он хмыкнул и накрыл ладонью мои пальцы.
- Хотите убедиться?
- Разумеется, - усмехнулась я, - но не здесь же!
Искреннее удивление в карих глазах было мне наградой.
***
И все-таки он был мужчиной из плоти и крови, вполне подверженным
слабостям и даже, кхм, низменным желаниям. Что-то - уединение ли,
тщательно скрываемая ревность или долгое воздержание - позволило
желаниям этим вырваться из-под контроля. И не стану лгать, что я
была против...
Под стук колес, под протяжный гул паровозного гудка и мерное
раскачивание вагона Рэддок совсем позабыл об обычной своей
сдержанности. По-видимому, мы настолько увлеклись, что не услышали,
как щелкнул замок. Только когда кто-то сдавленно вскрикнул, я
повернула голову. И едва не выругалась вслух.
В узком дверном проеме застыли двое, между прочим,
непозволительно близко друг к другу. Впрочем, мне ли их осуждать? Я
и вовсе устроилась у Рэддока на коленях, и с коленей этих теперь
весьма не