Но в Скайриме метисов довольно много. Как бы ни ратовали Братья
Бури за “Скайрим - для нордов!”, все же ничто и никто не стоит на
месте. Тех же нордо-бретоно-не-пойми-кого в Скайриме достаточно.
Полукровки встречаются не слишком часто, но и не редко. Чистые меры
тоже здесь живут. Те же беженцы в Виндхельме и Рифтене. Альтмеров
мало. А вот босмеров тоже предостаточно. Хотя, подозреваю, что
большинство полукровки. Я не очень пристально их разглядывал.
Авруза и Адури были чистыми данмерками. Их семья до извержения
Красной горы жила в Вивеке и содержала алхимическую лавку. Дело
было наследственным, так что Аврузу с детства учили алхимии. Позже
она и сама прошла обучение у мастера, своего отца. После смерти
родителей она долгое время содержала лавку, работала и обучалась
новому, в том числе и у старого друга родителей - алхимика
Синдериона. После того как извержение вулкана лишило их
собственности и родины, Авруза решила переехать в Скайрим, так как
слышала от Синдериона, что на юге провинции относительно неплохой
климат. Почему она решила селиться здесь, а не в более толерантном
к данмерам Сиродиле, я не узнал, Авруза решила опустить эти
подробности.
Услышав о Синдерионе, я рассказал ей о том, что нашел его труп.
Она с пониманием отнеслась к тому, что я не мог рассказать ей
подробности, лишь кивнула.
- Я знала, что рано или поздно он так окончит свою жизнь, -
сказала она, - Он всегда был слишком любопытен и настойчив… Жаль
его. Но я надеюсь, его знания не канули втуне.
- Не канули, - успокоил я ее, - Зуб даю, что не канули.
- Тогда хорошо, - улыбнулась она, принимая у меня из рук кружку
горячего отвара, - В любом случае, сейчас не время для переживаний.
Мне нужно утешать Адури. Она совсем измучилась, бедняжка. В пожаре
сгорели не только ее глаза, но и рисунки… Ах, она так замечательно
рисовала! Как же жаль, что она больше не сможет…
Данмерка оглянулась на телегу, в которой спала ее сестра,
утомленная сытным ужином, а после промокнула глаза рукавом.
- Она очень талантлива, - тихо сказала она, - Настолько
талантлива, что даже страшно было. Насколько она была одарена,
настолько же и не приспособлена к жизни. Сколько себя помню, она
всегда была такой… Ни поесть, ни поспать, все забудет, если увидит
что-то красивое. Вдохновение у нее накатывает, сразу рисовать
начинает. Жаль, конечно, что рисунки погибли… Однажды она
нарисовала семейный портрет. Чтобы не забывать о предках, так она
сказала. Время стирает память… А так мы всегда видели их лица.
Отец, мама, брат… Теперь этого уже не вернуть…