– На этой земле обетованной всегда есть жители. – Яна спрыгнула с барной стойки и крикнула: – «Люди, отзовитесь»
Из разных дверей, включая туалет, появились не выспавшиеся помятые лица работников ночного эфира.
– Что надо? Чего ты орёшь? Ночь же на дворе, – неласково обратился к Яне, оператор новостийной программы Костя.
– Будете понятым, – строго приказал следователь.
– Кем я буду? Понятым. Господи, кем я в этой жизни только не был. Зайчиком, подставкой под камеру, белым листом, на который ставят свет, но понятым… Что случилось? – Опомнился Костик.
– Вам, разве неизвестно, что в здании произошло, то ли убийство, то ли самоубийство. Погибла известная ведущая или…
– …или не погибла? – Костя пытался проснуться и поэтому бодрился незатейливыми шутками.
Следователь посмотрел на него безумным взором.
– Вы, что не понимаете, о чем я говорю? Всё, пошли, балагур. Второй – пойдёте вы, – обратился смущенный капитан к шубке Марьяны. Времени нет на поиски.
Марьяшка неохотно встала, нацепила манто и словно пава вышла из-за столика, на котором стояло штук шесть пустых бокалов от коктейля «Махито» и столько же чашек кофе.
– Волнуешься? – Спросила злобненько Яна.
– Да, – искренне ответила, почти бывшая подруга. – Ты нет?
– У меня причин нет. Я тогда была отлучена от вашей забойной компашки. Думаю, Кире хуже всех, – тихо, так, чтобы я не услышала, пролепетала Яна.
– Зря шепчетесь. Здесь и акустика хорошая, и слух у меня идеальный, – огрызнулась я.
– Тебя твой абсолютный слух и внимательность и подвели. Собственно, они всегда тебе мешали. Марьяна, не оглядываясь на приятельницу, тронула уже совсем обалдевшего от такой неадекватной реакции, следователя. – Пошли гусар…
Лифты ночью, естественно, не включались. Мы поплелись на седьмой, начальнический этаж, пешком.
– Как же я могу быть понятой, если я хорошо знала потерпевшую, апеллировала остатками юридического образования Марьяна, задыхаясь в шубке до полу, но мужественно не снимала ее.
Сзади засмеялся Костик.
– Машка, хочешь, понесу твою шиншиллу, а то ты сдохнешь по дороге и у нас будет два трупа.
– У вас, что-нибудь святое есть? Разозлился видавший виды, следователь.
– Конечно. Ответили мы втроем. Эфир.
– Если он сорвется, то трупов и раненных станет много больше. И тогда весь народ узнает то, что мы пока тщательно скрываем. Правильно, капитан? – сказала я, пристально глядя замученному мужику в глаза.