– Они посмели навредить моему сыну, Бетал! Ты видел, что они с
ним сделали?! – прошипел зло Зеантар. – Считаешь, что я буду
терпеть? Терпение моя самая слабая черта характера! Никто не смеет
вредить моей семье! Ни женам, ни детям, никому либо, кто со мной
связан! Никто и никогда!
Вот только последующие слова старика, что были наполнены болью,
прогремели как гром среди ясного.
– А считает ли он вас всех своей семьей? Считает ли он вас
отцом, а госпожу Инарэ матерью? – затем стариковский взор обратился
на удрученного Матвея. – Считает ли он юного господина Марриуза
своим братом? Думаете, он пойдет за вами добровольно, стоит
назваться его папенькой, маменькой, сестрой или братом? Думаете, он
примет вашу любовь, когда вы вырежете полмира, чтобы добраться до
него?
После сказанного искры в глазах хранителя Земли напрочь исчезли
и на смену им пришла безнадёга.
– Хочешь сказать, что мы… мы его потеряли? – голос Захара
дрогнул и тот растеряно посмотрел на Бетала. – Потеряли…
навсегда?
– Я не знаю ответа на этот вопрос. Не умею заглядывать в
будущее. Всё будет зависеть от ваших поступков и его действий, –
произнес с горечью Каберский. – Однако я хорошо знаю Влада. И как
бы грубо это не звучало, вы догадываетесь, что он… ненавидит вас.
Ненавидит госпожу Инарэ. Он ненавидит всё, что связано с его
наследием. Ненавидит свою семью, которая бросила его. Но больше
всего он ненавидит… самого себя. Ненавидит то какой он есть. Каким
его произвели на свет. Он омерзителен сам себе. Даже, когда он
узнает правду. Даже, когда он поймет, что вы сделали всё это, чтобы
защитить его и уберечь от смерти. Возможно, он и простит вас, но
никогда не забудет случившегося. Не выкинет прожитые годы и
страдания из жизни. Как по мне юный господин будет умирать, но вашу
помощь никогда не примет. Никогда не вернется под крышу своего
дома. Вы замечательный отец, мой господин. Ни ваши сыновья, ни ваша
дочь, не дадут солгать об этом, – уныло заключил Бетал, – но Влад…
исключение из всех возможных правил.
Правда являлась ужасающей и пугающей. Подобная правда разила
похлеще кинжала или же пули в сердце. Каждое прозвучавшее слово с
неистовой силой поражало саму душу хранителя Земли. Но поражала оно
не только его, но и Валери, и Матвея и Габриэля. Да даже Паллад не
остался безучастным и тяжело вздохнул, невольно почесывая
щетину.