Я мягко ступал, озираясь, в
дальнююсторону двора, где
находился деревянный кабинет для раздумий о смысле жизни, то бишь
туалет.Газовый баллончик держал
наготове в одной руке, зажигалку до боли сжимал в ладони
другой.
Повторю, я на сто процентов, шестым
чувством, был уверен, что нежданный гость непременно пожалует. Он
или оно не будет долго ждать удобного случая, а пожелает как можно
скорее наказать меня. Почему? Да потому что я сам пошел осознанно
на конфликт с нечистью, пытаясь высмеять и доказать, что ничего
подобного в мире не бывает, а так — смех один и сказки. Такой
сумбурный комок мыслей засел в моей голове.
Ну и следует признаться, что мне,
конечно, было страшно. Только я из той породы людей, у которой
страх прослыть трусом и глупцом выше любой другой тревоги. Вот
почему я неспешно топал по ночному двору, вооруженный не пойми чем
против смертельно опасного сеновика из старых легенд. Надеюсь, мой
дед не ошибся в описании способа воздействия на данную нечисть, а
не то…Мысли о том, что будет в
случае «а не то» я гнал от себя к чертовой матери.Возможно, той самой матери всего
потустороннего. Интересно она у них одна, мать-то? И вообще, бывают
детёныши нечисти?
Пока размышлял о родственных связях в
мире сверхъестественных вещей, я миновал половину пути от крыльца
до туалета. Собирался дойти туда и вернуться обратно. Если ничего
не произойдет, то повторить забег.
Но не пришлось. Лопнула с хрустом
накалённая лампочка дворового фонаря, тут же лунный свет стал более
тусклым и серым, а лёгкий ветерок усилился до приличного сквозняка,
буквально забравшегося мне под одежду и мгновенно выхолодившего всю
мою решимость. Я попятился назад к крыльцу и заметил, что под
ногами стало совсем черным-черно. То есть до колен я вижу
собственные ноги, а ниже — как будто провалился в текстуры. Только
физически ощущаю, что ноги у меня есть и я могу передвигаться.
Правда, начинаю уставать, ноги мгновенно наливаются свинцовой
тяжестью и каждый шаг даётся мне всё труднее.
Когда чернота заклубилась мерцая
знакомыми искорками и дошла мне до пояса, а до спасительного
крыльца оставалось метров десять, я сообразил, что мне туда ни за
что не дойти, потому что ноги меня совсем перестали слушаться. Ну
всё, сейчас эта пакость, избрав такой нечестный способ борьбы,
поглотит меня полностью, а наутро мои бедные родственники обнаружат
мой раздувшийся от набитой изнутри травы труп. Я завопил, призывая
на помощь.