– Эй, посмотри на меня, - стараюсь повернуться назад, найти сына. – Всё нормально, Тась.
– Нет, Руслан…
– Посмотри. На меня.
И я смотрю, едва различая силуэты за каплями слёз. Дима на улице, моя дверь – распахнута. Я давлюсь всхлипом, когда замечаю сына на руках у Димы. Заплаканный, но в порядке. Жадно осматриваю Руслана, не находи ни одной царапины.
Он был на самом безопасном месте – по средине заднего дивана. Пока я прочитала сотню статей, не могла вообще сесть с сыном в машину. Боялась всего. А теперь… Сама… Чуть…
– Тась, что? – Дима реагирует молниеносно, когда я начинаю плакать. – Склоняется надо мной, мягко прикасается к моему лицу. – Давай, милая, скажи, что у тебя болит?
– Ничего, - рука – это такой пустяк. Мелочь по сравнению с тем, как разрывается сердце от мысли, что с сыном могло что-то произойти. – Я в порядке.
– Точно? Ты можешь двигаться? Лучше отойти от машины, на всякий случайно, но…
– Я в порядке.
Повторяю, хотя откровенно лгу. Меня всю трясет от волнения, тело едва слушается, пока я пытаюсь выбраться на улицу. Хватаюсь за дверцу, не ощущаю под собой твердого асфальта.
– Руслан…
– С ним всё нормально, - Дима одной рукой удерживает сына, а второй обнимает меня, помогая дойти до тротуара. – Он даже плакать начал только после того, как потерял пустышку. Боец.
Муж усмехается, но мне ни капли не смешно. Я падаю на холодный бордюр, и тяну к нему руки, безмолвно прося отдать мне Руслана. Я все ещё не могу поверить, что ничего не случилось.
Обошлось.
Бросаю взгляд на нашу машину, меня ужасом раздирает. Исцарапанная, с помятым бампером и правым крылом – с моей стороны. Теперь я понимаю, почему папа никогда не разрешал садиться мне спереди.
– Мой хороший, - я крепко прижимаю к себе сына, осматриваю его, словно где-то спрятаны повреждения. – Надо в больницу, Дим. Надо его проверить и…
– И тебя тоже. Скорая уже едет, полицию вызвали. Всё под контролем.
Контроль давно исчез. В ту секунду, когда я позволила себе затеять ссору прямо в машине. Нельзя отвлекать водителя. А я… Я…
– Прости меня, солнышко, - я целую влажные щеки сына, глажу его по сине, а Руслан недовольно морщится. Спокойно себе сосет пустышку, медленно моргает. – Прости меня, такая глупая у тебя мама. Я больше никогда так не буду.
– Тась, он даже ничего не понял.