Девичье тело выгнулось под моими руками, затрепетав от касаний к
очень чуткой коже шеи. Значит, в следующий раз, да?
— Так вот как теперь это называется! — шепнул я.
В моё время, чтобы обозначить секс, предлагали покатать на
одноглазой змее, но озвучивать это для Микаэлы не стоило.
— Напомни мне взять с собой нож, и я справлюсь за минуту, — я
положил руки на её груди, поглаживая вздыбившиеся соски.
Миха прикусила губу и часто задышала.
— Эй, я же не режу мехов на части, чтобы добраться до реактора!
— выдохнула она.
— Да, потому что на поле боя именно это буду делать я. Тебе всё
достанется готовым!
Я почувствовал, как становится горячим её тело под моими
ладонями — да и самому стало жарко, когда она обвила мои ноги
своими, прижимая меня к себе. Может быть, она и хотела что-то
ответить на тему так горячо любимых ею мехов, но вместо этого лишь
застонала мне прямо в ухо…
Изогнутая кушетка действительно оказалась очень удобной, давая
опору моим рукам. Впившиеся в мою спину ногти и несколько ловких,
подгоняющих движений ногами, которыми она обвила меня, распалили
меня ещё сильнее. Но, как и в прошлый раз, я не спешил — в нашем
распоряжении было всё время мира, а в моём распоряжении — всё её
тело.
Упругая девичья грудь с твёрдыми горошинами сосков, напрягшихся
ещё сильнее под моими пальцами и от моих поцелуев. Сладкие губки,
которыми она жадно отвечала мне, подолгу не отпуская от себя. И
жаркое мокрое лоно, принимавшее меня раз за разом. Нежная, такая
охочая до поцелуев шея и крепкие ноги, то обвивавшие меня, то
оказывающиеся на плечах, то опущенные вниз, чтобы сжать меня
плотнее — но не бёдрами…
Сам не помню, как вышло, что с кушетки мы перебрались на пол,
потом на большую кровать… Подушки оказались очень удобными.
Когда Микаэла в очередной раз забилась подо мной в громких
стонах и затрепетала сначала сильными вздрагиваниями, а потом
мелкой дрожью, я поднялся с неё, налил нам фруктовой воды и принёс
ей высокий узкий стакан.
Девушка жадно прильнула к нему, выпив залпом — пришлось
поделиться из своего. Она тяжело вздохнула и откинулась на кушетку,
вытягиваясь в струну от охватывающей её неги приятной усталости
после нескольких вспышек удовольствия. Я допил свою воду и отставил
стаканы на тумбочку.
Я мог бы продолжить и дальше — и сам, и с помощью хитрых
девайсов, которые нам могли бы принести по первому требованию — но
для Микаэлы столько секса уже начало бы превращаться из
удовольствия в пытку. Возможно, однажды она захочет испытать и её —
но не сегодня.