– А завтра?
– Завтра снег растает – на улице
плюс, я на термометр смотрел.
– Тады я есци саберу, – сказала мать.
– Хто ж тябе накормиць у гэтым ФАПе?
И она этим занялась. Из дома Кир
выбрался с тяжелой сумкой, которая оттягивала руку. Но спорить с
мамой бесполезно: сказала взять с собой еду – будь добр
подчиниться. Да и не хотелось спорить. Забросив груз в салон, Кир
завел мотор и быстренько обмел веником занесенный снегом
«запорожец». Затем сел за баранку и выехал в раскрытые ворота.
В Октябрьское он едва дополз. Машина
буксовала, он пару раз едва не «сел» в сугробах, но все же
выбрался. Новая резина и плоское днище «запорожца» помогли машине
их преодолеть. От напряжения Кир вспотел и, остановившись возле
ФАПа, с облегчением вздохнул. Пробился все же. Обратно он поедет
завтра, сегодня даже речи нет – метель не прекращалась.
В приемной было пусто. Не удивительно
– в такую погоду люди не пойдут лечиться, если, конечно, не
припрет. Как видно не приперло. Оставив сумку возле лавки, Кир
примостил на вешалке куртку с шапкой и постучал в дверь кабинета
фельдшера.
– Приехал! – Карина прямо
засветилась, увидев гостя на пороге. – Я думала, что не сможешь –
на улице метет как в фильме «Снежная королева».
– Я обещал, – пожал плечами Кир. –
Чем будем заниматься? Как вижу, пациентов нет.
– Сначала выпьем чаю, – ответила
Карина. – Конфеты и печенье остались со вчера. А после ты меня
научишь этим своим точкам.
– Заметано, – кивнул ей Кир.
Чай пили, не спеша, болтая. Кир
рассказал Карине про Москву, учебу в институте, забавных случаях на
экзаменах.
– Есть у нас на курсе один поэт,
любитель выпить, как многие из них, – он улыбнулся. – И накануне
экзамена по зарубежной литературе весь вечер квасил. Пришел сдавать
похмельный, мятый. Взял билет, а там про творчество Флобера. А
он-то имени его не слышал.
– Что так бывает? – не поверила
Карина. – Писатели же.
– Да только в путь! – заверил Кир. –
Таких студентов много. Зачем им творчество Флобера? Они же
гениальные поэты! Стихи и без него напишут. Короче, садится он,
похмельный, отвечать и говорит экзаменатору: «Я Флобера не читал,
но Мопассаном восхищаюсь». Преподаватель сморщился, но вежливо
спрашивает: «И вы что скажете о творчестве Мопассана?» Поэт ему:
«Ну, Мопассан… Он это…» И начинает плакать. Я не вру. Вот прямо
слезы льются, а он выкрикивает сквозь рыдания: «О, Мопассан! Я так
его люблю!» Вся аудитория легла от смеха.