Мать и бабка Нарафья, могущественные лесные ведьмы, кручинились над блюдцем. Бабка при этом догрызала румяное яблоко. Знать, совсем всё плохо, хорошо хоть блюдце не разбила.
- Да в подполе ещё яблоки есть, - отмахнулась мать. - Сядь, Дафна, вести тут из столицы...
Из столицы! Огромный шумный город неподалёку. Местные жители к нам в лес не совались, оно и понятно, сгинуть-то никому не охота. Только и мне строго-настрого запрещалось туда ходить. А я пару раз все-таки была, хотела хоть одним глазком посмотреть. Девицы там в платьях нарядных, щеки румяные, а глаза - угольками подведены. Ух и красиво! А больше всего мне там приглянулись леденцы на палочках, диковинные, в виде зверей разных.
- Собирайся, Дафна, - рубанула широкой ладонью воздух бабка Нарафья. - В энту поедешь, Академию. Ученостей набираться. Сам Верховный градоначальник вызывал.
Я взвизгнула, расцеловала обеих ведьм в щеки, и ринулась собирать вещи. И только потом вспомнила, что ничего не рассказала про странную старуху, которую я повстречала в лесу.
Прощались долго и основательно. Матушка смахивала одинокую слезу, а бабка Нарафья укоризненно качала головой, глядя, как она убеждает меня взять с собой третью котомку с тёплыми носками. Да только после и суровая ведьма тоже не выдержала, стиснула меня в объятьях и неожиданно всхлипнула:
- Ты, внучка, осторожней там! И лесных ведьм не посрами, в грязь лицом не ударь! И на вот, - она протянула мне свёрток, так явственно пахнущий пирогами с капустой, что я даже проголодалась.
Ради такого случая из столицы прислали повозку с недовольным седым возницей. Он хмурился и ворчал себе под нос что-то о непролазных чащах. Вот дурень! Да если б кто предупредил, ведьмы бы и дорогу ему выстелили. А деревню свою мы охраняли знатно, подступиться к ней случайно отродясь ни у кого не выходило. И вознице-то повезло, что непоседливая Заринка побежала глядеть, отчего так волки воют. Сгинул бы, как есть сгинул мужик, а туда же, ворчит, нос воротит.
До Академии добрались быстро, возница даже восхитился: "Будто ворожит кто! " А я усмехнулась, знамо кто, бабка Нарафья лёгкого пути мне желает. И берёзкам шепнет, чтоб расступились, и снежный покров укрепит, чтоб полозья не проваливались. А уж в столице и так дороги чищены, ворожба не нужна.