– Да вы, сударь, не только привередливы, но как я и все вокруг видят, к тому же очень скрытны! – слишком неприкрытый намёк капитана на вскрывшиеся лысые обстоятельства побледневшего Алонсо, вызывает одиночный смех у трактирожанина, теперь уже удивлённого таким ловким фокусом со шляпой. Правда этот трактирожанин, так толком и не поймёт, кому нужно аплодировать за столь ловкий фокус – капитану де Витри, в ком он увидел фокусника, Алонсо – ассистента или реквизит фокусника, что трудно понять или же, до чего же ловких цирюльников, так умело обривших эту каланчу. Между тем тут же брошенный на него злобный взгляд Алонсо, всё расставляет по своим местам и трактирожанин, так и быть, согласился признать, что реквизит здесь главный.
Между тем, пока Алонсо, так сказать, был обескуражен таким поведением капитана, который, как прямо сейчас выяснилось, ни перед чем не остановится, лишь бы выставить их на смех или того хуже – сравнять с грязью, его напарник Себастьян, не смотря на боль в отсутствующем мизинце, всё же вначале не сдержался от смеха в свои усики, а уж затем, чувствуя ответственность на товарищеские отношения с Алонсо, делает ответный ход с выставленной вперёд шпагой. Но к удаче капитана, шпага не достигнув цели, минует его левую руку и грудь, где бьётся его сердце и попадает во внутреннее пространство между этими частями тела.
И хотя на один момент каждому из обмеревших в одном положении, с прямым взглядом друг на друга, участников этого противостояния, где Себастьян стоял в позиции «стрелки», с выставленной вперёд рукой, а бледный, как смерть капитан де Витри, в чьё тело было погружен клинок Себастьяна, застыл в положении – не ждали, показалось, что вот, кажется, и всё, и в их противостоянии поставлена точка. После которой каждый из противников, исходя из своего итогового положения, может спокойно, кто пойти погулять, а кто прямо здесь, свалившись под себя отдохнуть.
– Ну что, теперь тебе не смешно? – глядя из своего более низкого положения на капитана, одной своей усмешкой стоящей в глазах спросил капитана Себастьян.
– Не вижу повода для грусти. – Усмехнулся в ответ капитан де Витри и, бросив косой взгляд на Алонсо, заметил, что и тот тоже посмел улыбнуться. Ну, а уж этого (капитан уже прикипел к его хмурой физиономии и не желал видеть на ней ни тени улыбки; такой капитан консерватор), капитан уже стерпеть не мог и он, призвав на помощь деву Марию, пожелал, чтобы этот испанец промахнулся. И, конечно, дева Мария, всегда трепетно относившая к военным, прислушалась к просьбе капитана, ведь она всего лишь испытывала его веру в неё, а не в Женевьеву, покровительницу всего, а не военной части Парижа.