– Мужик, а ты веришь в новогодние чудеса?
Бомж отреагировал не сразу, голову чуть высунул из-под воротника, смотрел на незнакомца пугливо, молчал…
Антон опять к нему, но уже с доходчивым вопросом:
– Есть у тебя стакан?
Без слов пляшущими руками достал свой пластиковый боевой стакан, изобразил подобие улыбки. Антон без тормозов вынул ему из пакета коньяк, налил с лихвой, аж с краев закапало, вручил огурец:
– Пей, брат, лечись, говорю!
Выпил не глядя, опрокинул, как стакан воды. А парень ему огурчик на закусочку!
Мужичок ободрился, в глазах появился просвет: вот это поворот! Вроде ожил…
– Спасибо, – прохрипел он сиповатым баском.
Трясучка сникла, свернулась куда-то вглубь его жалкого тельца.
– Давно здесь обитаешь?
– Давно…
– Как хоть звать?
– Колян.
Тянет руку, поздороваться хочет. Чумазый, вонючий, с заплывшим от голодной «диеты» и водки блином вместо лица, потерявшим реальные черты.
– Детдомовский я. Нигде не срослось по-людски жить. Потом… В палатке летом жил… Как холода, так сюды.
А ведь всё равно человек. Имя есть. Кто-то его родил. Был дом, какой-никакой. Может, и недоговаривает чего… Не хочет. Его право. Может, из детского дома по тюрьмам… Неважно…
– Давай, Колян, держись! Пусть тебе повезет в наступившем году!
Антон протянул ему бутылку и сверток с уже общипанным окорочком. Он жадными руками схватил всё, оглянулся, спрятал за пазуху. А даритель убежал не глядя, без рукопожатия…
В пакете, предназначенном для ужина, пусто. Есть нечего совсем, зайти бы в магазин… Поймав себя на этой первой необходимости, из метро Антон прямехонько протопал в ближайший продуктовый. Просмотрел прилавки, сверил со своим кошельком – так не хочется покупать бич-пакет…
Может, недорогие пельмени? Холостяцкое импортозамещение, дешево, сердито…
Возле холодильника вплотную изучил ценники, где хоть что находится? Непонятно.
И тут неожиданно мужской бархатный, старчески поврежденный, но очень притягательный голос начинает читать стихи:
– Мне говорят, что нужно уезжать. Да-да. Благодарю. Я собираюсь…
Антона как отрезало от ценников, поднял голову, увидел деда в элегантном сером пальто по моде середины прошлого века, стилягу в белой рубашке и красной бабочке. Онемел от восхищения: тощий как мотылек, небольшого росточка, с глазами кисти Врубеля, в темно-коричневом берете, он загадочно улыбался сухонькими губами, куда там Джоконде.