Парой Эрику казалось, что угнетатель обвиняет в этих нелепостях, только потому, что сам на такое способен. Неадекватность убеждала мистера Лантера в его правоте, в том, что его поступки вполне могут быть присуще другим.
– Я, правда, потерял его, – Эрик старался говорить, как можно спокойнее, пытаясь не дать тому, что внутри, выплеснуться наружу.
Закипевшие от злости пузыри, вылетали изо рта мистера Лантера.
– Кого ты обманываешь, ублюдок?!
По виску Эрика, скользнула тыльная сторона ладони Карла Лантера.
Руки затряслись, глаза заслезились. Сердце разрывалось от ненависти к человеку, что стоял напротив; к человеку, который портит все, в пределах своего радиуса. Это даже не человек, это существо – неспособное ни о ком позаботиться, и уж точно кого-то любить! Это потребитель, пожирающий с каждым днем все больше и больше сил: он опасен, и он портит жизнь!
– Ничего, пускай она только… – последовали угрозы.
Гнилой язык смялся, и провалился внутрь глотки. Больше Эрик, от него ничего не услышал.
Щелчок в голове, сообщил – что бокал полон.
Веки захлопнулись.
Молчание.
Секунда.
Размытые шлейфы спокойно устремлялись за мчащейся в разные стороны мебелью: от беспощадных ударов кухонные тумбочки с хрустом разлетались на комплектующие детали, а их содержимое вылетало наружу, и разбивалось на куски. По воздуху парили разнообразные фигурки из различного материала. Алюминиевые вилки, ложки, ножи, и другая утварь – гнулись и сжимались в комочки. Оторвавшийся от пола обеденный стол, врезался в стоявшую на полке фотографию, и разломался напополам.
Все, что было на кухне, вдавливалось в потолок, стены, друг дуга: казалось еще чуть-чуть, и комната развалится. Вихрь не прекращался! Газовая плита полетела вверх, затем рухнула вниз, и стала прижиматься к плинтусу, периодически постукивая об угол. Ядовитый газ поспешил заполнять воздух. Пятнадцатилетний юноша не обратил на него никакого внимания.
Эрик стоял с закрытыми глазами, как ни в чем не бывало. Единственное, на что он соизволил отреагировать за все время – глухой твердый звук. Звучание слияния со стеной в коридоре черепа человека, который его обидел, прервало покадровое происходящее, сменив его ураганом событий. Вмиг немые стуки превратились в оглушающую какофонию.
Последний аккорд на себя взяла искра разбившейся лампочки накаливания, на удивление продержавшейся так долго, среди этого хаоса: вся комната разукрасилась в ярко голубой цвет.