Подруженция посоветовала на дно миски положить камешек потяжелее. Вика, спасибо, работает. Полная миска теперь на одном месте и воды хватает всем. Как и еды. Всем поровну. Хотя самое вкусное – кусочек куриного рулета или вареное яйцо – я оставляю для Роны. Поправляйся, дорогая.
Она прочувствовала свою ВИП-персону и теперь не удирает в спасительные кусты от малейшего шороха и косых вороньих взглядов. За свою пайку Рона может и клювом нащелкать. Правда, не всем.
Есть у них какая-то воронья иерархия. Прилетел крупный чёрный вороний пахан, все остальные кинулись врассыпную. Он вразвалочку, неторопливо подошел к плошке, поковырялся, выбрал что повкуснее и свалил. Только потом на еду налетели мелкие вороны. Ругаются, кричат, наскакивают, бьют друг друга наотмашь крыльями и клювами.
Рона в разборках не участвует, бережётся, и так крыло травмировано. Она знает, голодной не останется. Тетя Жанна припасла для неё вкусняшку.
Ронаронаронарона, иди кушать, моё солнышко.
В нашей семье тема секса была не то чтобы под запретом, ее просто не существовало. Вообще. Но и время было такое. Молчала не только моя мама. Молчали взрослые, молчала школа, молчали телевидение и пресса. Вокруг был словно какой-то информационный вакуум.
Еще свежи были отголоски телемоста 86-го года «Ленинград-Бостон», когда фраза «В СССР секса нет» полетела в народ. Кто-то произносил ее с гордостью: «В СССР секса нет!». Кто-то неуверенно, словно сомневаясь. Вроде бы есть, но сам не видел. А кто-то просто с издевкой: «В СССР секса нет? Да ладно»
Для меня эта фраза стала олицетворением времени моего взросления, полового созревания. Время, когда я менялась и в голове, и в теле. Время моих безответных вопросов.
Первый интерес, как полагается, появился еще в детском саду. Мне, девочке выросшей в полном матриархате, с редким воскресным папой, было вдвойне интересней, как у них, у мальчишек, там все устроено. Наши детсадовские игры в дочки-матери становились все взрослее, а игры в доктора – все интереснее. И в тихий час, сдвинув раскладушки, мы с девчонками тихо шептались, что у мальчишек, там, всё напутано – много лишнего.