Мистические записки не мистического человека. 7 историй о необычном - страница 6

В съехал, как обещал. Я несколько дней отмывал свою любимую квартиру от грязи, запахов, укоряя себя за доверчивость. В одной из тумбочек нашел тетрадь, в которой В писал слова раскаяния за совершенные им поступки. Он обращался к Богу, и просил его о прощении. Видать в душе В происходила та еще битва. В этой битве мне посчастливилось не стать поступком, за который бы он вымаливал еще одно прощении перед Всевышним…

С АА я познакомился одним солнечным летним днем, когда решив пополнить свои знания о музыке, зашел в одну из вечерних музыкальных школ столицы с целью узнать как и что. Меня направили в один из классов, который был расположен на втором этаже старенького, чудом сохранившегося в респектабельном районе центра столицы, двухэтажном особняке прошлого столетия. Он так и стоял, этот дом, давно требующий ремонта, от этого еще больше кажущийся диковинным среди, дорогого пейзажа красивых домов с парковками с иномарками. Позже АА мне объяснила, что если бы его удалось отремонтировать и привести в порядок, его ту же отхватили бы дельцы, для которых такое здание в центре, в котором после работы учат людей музыке (о чем мы?), было бы легкой добычей. Поэтому оно так и стояло, как жалкий, выцветавший островок из старого кирпича. В середине все также было дышащим на ладан, как говориться. При входе, в тесной каморке встречал вахтер, бедолашный мужчина лет 50, в поношенном костюме. От этой каморки, где он готовил чай и нехитрые обеды, в обе стороны шли классы. Класс АА был на втором этаже, куда вела старая, деревянная лестница, на ступеньках которой гвоздями был прибит линолеум, стершийся от давности лет. Но когда я вошел в класс АА, где на тот момент было пусто, то ощутил, несмотря на то же убогий пейзаж что был везде в помещении школы, какой то простор и чистоту. Это был маленький класс, четыре на четыре метра квадратных. В углу слева, при входе стояло старенькое пианино, справа на стене висело зеркало, в котором АА обычно после занятий поправляла прическу, прежде чем идти домой. Несмотря на то, что идти ей было минут шесть, ее дом был в следующем квартале, все в ее одежде и внешнем виде должно было быть аккуратным. Это одна из черт этой необычной и интересной женщины лет около 70, которая поражала своей энергией и какой то воодушевленностью. Посреди комнаты стояло несколько рядов старых, изрезанных царапинами и надписями парт еще советских времен. Над ними, на неровной стене бело-серого цвета, висели несколько портретов композиторов. С одного из них, прямо напротив входной деревянной двери, покрашенной уже энным количеством слоев белой эмали, смотрел Бетховен, сведя строго брови на лбу. Под портретами находилось окно и дверь на старенький балкон, на который выходить было страшновато из за его состояния. Но тогда все это не смутило меня, хотя бросилось, конечно в глаза. День, когда я впервые переступил порог класса был солнечным, нежарким. Свет сквозь окно и дверь наполнял всю комнату, делая ее как будто больше. Я сел за одну из парт, и стал ждать прихода преподавателя. АА вошла в класс своей быстрой походкой, и мы встретили друг друга оценивающими взглядами. Я видел потом много преподавателей этой школы. Почти все они у меня вызывали сочувствие. Пьющий преподаватель гитары в соседнем классе, бледно-немощная учительница фортепиано из класса напротив и другие. Но АА была не такой. Энергия, я бы так сказал, наполняла ее до краев ее естества. Энергия проходила через нее, делая ее всегда бодрой, активной и позитивной. Это отражалось во всем – в подтянутости, умении держать прямо голову, и в ее бодром голосе. Когда она особенно была в ударе, она начинала предложение практически с выкрика, говоря громко и с каким то напором. Но иногда, в особо важные моменты, ее интонации менялись, и на место детской непосредственности и азарта немолодой но активной женщины, приходило мудрое спокойствие мудрого человека. В такие моменты запоминалось каждое ее слово. Так мы и встретились – я, написавший к тому времени уже некоторое количество песен неизвестно, каким образом, не зная основ гармонии и теории, делая это по наитию, но искренно. И она – энергичная блондинка, которую никогда не поворачивался язык назвать старой. Молодая, несмотря на возраст. Мы обменялись какими то вводными словами, я объяснил чего бы я хотел, и она попросила меня сыграть ей что-то. В свои 36 я владел пиано очень средне, несмотря на то, что играл каждый день, сочинял, повторял и разбирал чужие мелодии и песни. Моя игра, в отличии от меня, как я заметил, ей не очень понравилась. Но она меня воодушевила, сказав, что надо заниматься, и даже заставила меня в эти немолодые для обучения годы играть с листа, проходя шаг за шагом программу. Я хотел больше получить теории, но не согласиться с ее желанием пройти мне весь курс обучения, не мог. Так и началась моя история посещения этой школы и отношений с АА, которые позже, не сразу, переросли в крепкую дружбу. Совсем недавно она была у меня в гостях, в моем удаленном от города доме, хотя после окончания школы уже прошло лет семь или восемь. Но тогда, под ее напором я начал изучать музыку с нуля, посещая этот странный дом-школу, про который, казалось, время забыло.