– Это даже не пир во время чумы, ведь те пируют-то здоровые, от страха заболеть. А это сами чумные пируют, уже гробы заказаны, в мастерских стоят, их репсом обивают изнутри, а они, их обитатели будущие, влюбились… Как дар напоследок. Будто за то, что скоро конец. И болезни они не чувствуют благодаря этому. Только сейчас и зажили, только перед смертью.
– А может, не умрут? Могут ведь…
– Могут. Но… – она улыбнулась не грустно, как-то прозрачно, призрачно даже: – Два развода, брошенные дети, мужья, жёны… не больше ли слёз, чем от их смертей? А главное, выживет ли их любовь, если выживут они?
Мне не по себе от истории, её отношения к ней, этого философского спокойствия:
– Безнадёга какая-то, а, Лёль? Я считаю, что ты… ты не права. – Мне не хотелось спорить с ней, но я не могу согласиться с тем, что она говорит об этих странных счастливцах. – Непоправима только смерть. Всё остальное можно исправить.
Она посмотрела на меня:
– Нет, не всё, – произнесла она тихо и убеждённо.
Она повеселела и стала прежней только, когда увидела Митю. Он прижался ней, обнимая за шею маленькими ручками. Они оба замерли на несколько мгновений, держа в объятиях друг друга. Я с удовольствием смотрел на них двоих, чувствуя, как сладко замерло моё сердце от нежности и умиления, когда-то я не поверил бы, что способен на такие вот нежные содрогания в груди…
Мы были в этой большой квартире, что я срочно купил в Н-ске, ещё почти пустой, где были только большой ужасный диван, разложенный на две половины, телевизор, полированный стол с потрескавшимся лаком и четыре стула. И это на все три комнаты, что имелись здесь. Ах да, ещё шкаф, трёхстворчатый и тоже безобразный, как и всё остальное.
– Ты извини, я не успел купить ничего, только постельное бельё… эта мебель – то, что осталось от прежних хозяев… я займусь этой берлогой, – при ней видя ещё отчётливее недостатки этого жилья, сказал я.
– Как просто у тебя всё… чик-чик и новую квартиру купил… вот мама с дядей Валерой потеряли деньги на покупке квартиры… слыхал про таких аферистов? Так живут теперь с бабушкой уже несколько лет… – ответила Лёля, озираясь.
– Подари им эту, я куплю другую, получше, – предложил я.
– Богатый, да? – усмехнулась Лёля.
– Если бы это привлекало тебя, – рассмеялся я.
Что она сделала после этих моих слов? Она засмеялась и сказала: