Наступил антракт. Все выплеснулись из огромного зала в ещё более огромное фойе. Сталинский ампир, знаете ли. Колонны терялись в темноте потолков, с которых свисали ещё довоенные люстры. И фрески, фрески, фрески. Сикстинская капелла, мать её. В этом здании, как я потом узнал, располагался госпиталь, где выздоравливал мой раненый дед и где он познакомился с медсестричкой, которая стала моей бабушкой. Тесно жить на этом свете. Так вот, гуляю я по необъятным просторам судьбоносного здания и вижу объявление: Идёт набор в Молодежно-Эстрадный театр (МЭТ). Третий этаж, комната 78. И чего-то подумалось мне: лето длинное, делать нечего, море надоест быстро, и чего бы не поржать?
Закончился концерт, и я к другу.
– Слушай, а что это за МЭТ?
– Это театр!
– Я понял. А можно туда попасть?
– Запросто! Мой папа дружит с его руководителем! Па-а-ап!!!
А папа его был худруком ансамбля. И все как-то так сложилось… Родители мои тоже обрадовались, что я пристрою свою дурную энергию и не буду слоняться по улице и пролеживать на диване.
– И как раз с сентября начнёшь заниматься с Суреном Исааковичем.
– Да! – сказал я, свято в это веря.
Все хотели, чтобы я стал человеком и инженером-конструктором. И я хотел быть человекоинжероконструктором. Мой отец хотел быть конструктором, но что-то там в молодости у него не состыковалось. Теперь конструктором должен был стать я! Мечтал конструировать летательные аппараты. По стопам, так сказать… Ну, а устраивать ржаку можно и за кульманом, управляя рейсшиной и орудуя рейсфедером…
Ещё одна история про папу. Папа хорошо рисовал. Мог на глаз провести прямую без линейки с точностью до миллиметра. Он так затачивал карандаши бритвой, что их можно было выставлять на ВДНХ рядом с «Рабочим и Колхозницей». У нас дома всегда было множество разных заточенных карандашей. И цветные, и простые. Я сказал, что папа хорошо рисовал? Да, только делал он это редко, когда я был маленьким, а потом совсем перестал. Я помню его рисунки простым карандашом. Это были шедевры графики… Мне тоже так хотелось. И вот мне лет десять. Я рисую свой шедевр. Кажется, это был корабль в бушующем море. Ну, мне так хотелось. И, закончив рисунок, я побежал к папе.
– Пап, пап! Смотри!
Папа ремонтировал кран в ванной. Он глянул на рисунок.
– Ага! – и продолжил борьбу с краном.