Свет ламп стал мягче: бар переходил в вечерний режим. Уже знакомый, почти осязаемый цветочный аромат накрыл их невесомой волной. Перед столиком, будто бы ниоткуда, снова возникла официантка.
– Что-нибудь ещё? – пролепетала она.
– Нет, – машинально ответил Нери.
– Да, детка, – раскатистым басом прогорланил Лихач, опустив руку на плечо Нери. – Номер один, пожалуйста.
Близоруко сощуренные глаза девушки расширились, выдавая изумление. Пальцы дрогнули, чуть не уронив фиксатор заказа.
– Напоминаю Вам, что… – промямлила она с неуверенностью.
– Детка, ты – обслуживающий персонал, я – клиент, – перебил Лихач. – Я плачу тебе за работу, очень хорошо плачу. Пожалуйста, принеси то, что я требую, и не затягивай.
Девушка покорно опустила глаза. Казалось, что по её щекам сейчас побегут слёзы. Нери стало жаль её: нелепую, неуклюжую и скованную.
– Как там мать с сестрой? – Лихач неловко попытался перевести разговор на другую тему.
Нери проводил взглядом фигуру официантки, пересекающую зал, и неуверенно пожал плечами:
– Как всегда. Ничего нового. Маму ничем не расшевелишь, Венена ходит под себя. Обе на моей шее. Ненавижу обеих, далась мне такая жизнь…
Озлобленную речь прервал шлепок подзатыльника. Кожаный ремешок, стягивающий тяжёлые волосы Нери в конский хвост, лопнул, освободив мощные пряди. Каштановые змейки легли на плечи, полетели на лицо, спрятав зардевшие от ярости щёки. Нери стиснул зубы, чтобы не зарычать от обиды: так его ещё никто не унижал. Он злобно покосился на отчима. Лихач, как ни в чём не бывало, потягивал из кружки остатки пива.
– Будь ты моим сыном, Тюфяк, в стену бы вмял за такие слова, – произнёс он так, будто не имел к происходящему ни малейшего отношения.
– Но ты мне не отец…
– К счастью, – в голосе Лихача послышалось осуждение. – Сдался мне такой неблагодарный сыночка.
Нери кашлянул, пытаясь прочистить пересохшее от волнения горло. Голова отчаянно закружилась, внизу живота зародилась жгучая волна ярости. Она неслась вверх, тяжёлым бременем давя на плечи, застилая глаза чёрной пеленой.
– Да поживи хоть день моей жизнью, а?! – проворчал он сквозь зубы. – Это тяжело, очень тяжело, когда особи, родные генетически, воспринимают тебя только как ресурс!
– Я прожил с твоей матерью семь лет, Тюфяк! – произнёс Лихач в ответ. Нери казалось, что под кожей отчима взрываются молнии и грохочет буря. – Кому, если не мне, знать, что ты фигню городишь?!