Он приехал, вошел в комнату, где на кушетке лежала умирающая. Как только больная увидела о. Иоанна, она быстро сползла к его ногам и закричала:
– Батюшка, я жить хочу, а доктора сказали, что я умру!
– И будешь жить, чего плачешь? Только просить исцеления нужно не у тех врачей, что приговорили тебя к смерти, а вот этого Врача, – указав на икону Спасителя, висевшую на стене, спокойно ответил ей о. Иоанн.
После этого он стал усердно и горячо молиться, так что пот проступал на его челе и волосы прилипали ко лбу. Закончив молитву, он обратился к родным со словами:
– Мне здесь больше нечего делать.
Мать, в полном отчаянии, бросилась к нему и закричала:
– Что, батюшка, она умрет?
– Да нет же, она теперь совершенно здорова! – ответил он.
После этого девушка стала быстро-быстро поправляться и скоро была совершенно здорова.
Воспоминания княгини З.Н. Юсуповой, Париж, 1934 г.
В 1884 году, когда мне было 23 года, я была второй год замужем и матерью любимого ребенка; передо мной открывалась самая счастливая жизнь. Около этого же времени я услышала впервые об о. Иоанне Кронштадтском, что он удивительный молитвенник, что молитва его творит исцеления.
Рассказы об этом произвели на меня большое впечатление, и я искала случая с ним встретиться. Мы думали пригласить его отслужить литургию в нашей домовой церкви, но почему-то не успели этого выполнить, так как я тяжко заболела и три недели была между жизнью и смертью.
Я знала, что меня считают безнадежно больной, но сама этого не чувствовала; наоборот, ощущала себя довольно бодро. Болезнь была сложная: флебит в левой ноге, атрофия печени, приливы к мозгу – почти до слепоты, потрясающие ознобы, температура до 42° (пульс даже перестали считать!) и, наконец, лиловые пятна на теле. Доктора не могли точно определить болезнь и назвали ее тифом особой формы. Только впоследствии стало ясно, что это было заражение крови в тяжелой форме, вызванное преждевременными родами.
Лечил меня, как родную дочь, профессор С.П. Боткин, доброты и внимания которого я никогда не забуду.
Я чувствовала, что меня считают безнадежной; с течением болезни я и сама стала понимать всю серьезность моего положения. По целым суткам я не смыкала глаз и много думала о смерти. Но желание жить так было во мне сильно, что я, не зная, откуда мне придет спасение, не отчаивалась и надеялась, что не умру. Странно только, что в течение этих трех недель, полных самых сильных душевных переживаний, я ни разу не вспомнила об отце Иоанне, и только вдруг в одну из бессонных ночей образ о. Иоанна, которого я никогда не видела, но который был близок моей душе, предстал в моем сознании и не покидал меня всю ночь.