Через год она снова понесла, но теперь её беременность протекала под чутким наблюдением Джереми, в ту пору уже обвенчанного с ней по всем местным законам и обычаям. Пользуясь привилегиями, дарованными ему новым статусом, он объявил, что не разрешает Гильберте рисковать своим здоровьем и не отпустит её в дом-на-площади, пока ей самой не придет время рожать. Впрочем, после недолгих уговоров, он всё-таки переменил мнение, но с условием, что он будет находиться рядом. Роа и Анна, услышав о его требованиях, хором фыркнули, а затем заявили, что готовы предоставить ему место в комнатке, где пеленали новорожденных.
Тревоги Джереми не оправдались. Прошел Белтайн, за ним Лагнасад, и в Самайн Гильберта подарила ему сына, названного Вирджилом.
И все-таки, спустя еще три месяца Гильберта снова осмелилась применить свое заклинание. И на этот раз оно никого не убило. Напротив, дало жизнь мальчику, родившемуся в неурочное время – третьего февраля.
МАЭСТРО
Примерно с того времени, как Райвен сказал первое слово, стало понятно, что в ближайшее время он навряд ли порадует общество какими-то великими свершениями. В отличие от двоюродного брата, который начал блистать талантами раньше, чем научился ползать, Гайхаллер-младший рос, как большинство детей этого города: лечил себе синяки и царапины, то дуя на них, то прикладывая к ним маленькую ладошку, заставлял свои игрушки подползать к нему, если ему было лень вставать и идти за ними, мог безошибочно сказать, кто стоит за дверью и стучит в нее… Но ничего большего.
Он рос спокойным улыбчивым малышом, немного застенчивым, но ласковым и безобидным, как котёнок. И со временем даже внешне перестал быть похожим на своего неугомонного нахального кузена.
Впервые Скиллиан столкнулись с невероятным упрямством полуторагодовалого Дэниела, когда в первый и последний раз попыталась его постричь. Пушистые светлые волосы потемнели за первый год жизни до ярко-русых и отросли с трехдюймовой длины почти до плеч. Ясно, что мальчику ходить с такой прической было странновато, и Скиллиан подступилась к малышу с маленькими ножницами, чтобы отстричь длинные прядки.
Дэниел взбесился. Это не было капризом или упрямой выходкой. Казалось, что его пытались лишить чего-то крайне важного и необходимого для жизни. Ярость, звучавшая в пронзительном крике мальчика, так напугала Скиллиан, что она сразу бросила ножницы на стол: