– Чего?! Да твой Леха и без тебя бы никуда не делся. Уж если он Гендона здесь два месяца держал!.. Да и кто сюда еще пойдет? Все мужики из Протуберанца трудоустроены, один я, неприкаянный пенсионер, хожу. Да и деревня – есть деревня, все про всех все знают: и про мою крышу, и про твоих жен. Все ж на виду. И за что же это Я теперь тебе должен?
– А Я тебе, Костян, имя второе дал. Божественное. Ты же не крещеный? Не крещеный. У тебя его не было? Не было. Теперь есть. Так что я теперь твой крестный папа. Га-га-га!
– Имя дал, говоришь? Ну ладно, тогда, пошли, папа!
И они свернули в продовольственный магазин.
Глава 2
На маленькой аккуратной летней кухне подвижная носастая бабка ловко взбивала кулаками тесто для утренних пирожков.
– Римкя. это Евдоха, открывай! – заколошматили в рубленную дверь.
Бабка не спеша соскребла с локтей тесто, вытерла руки мокрым полотенцем и вразвалочку пошла, стараясь не наступать себе на сухие мозоли. В ней воплощался в полном объеме первый закон философии – борьбы и единства противоположностей: она была одновременно и страшная и симпатичная, и старая и молодая, и морально устойчивая и воровитая. Вообще, Протуберанец имеет свое лицо: коренное население на 90% спокойно ворует друг у друга по мелочам и продолжает при этом тесные товарищеские отношения. Из оставшихся – 7% в недоумении становятся аутсайдерами и не поддерживают товарищеских отношений ни с кем на всякий случай, чтобы больше не разочаровываться в людях. И только 3% продолжают дружить одноклассниками.
– Римкя! Шо ща расскажу – лопнешь! – Евдоха просочила свое тучное тело сквозь миниатюрный дверной проем и плюхнулась на табуретку, обливаясь потом от желания высказаться. – У Тамарки опять скандал. Грохочут, чем можут: и скалками, и палками, и стаканами. Ейный орет: «Ты что, старая сучара, у Жорки делала?!» А она оправдываться стала, да так, пошто оно и правда было. Это ж надо ж на восьмом десятке он ей вделывает как молодую! И не постеснялась-то м-пи-пи-пи свое висячее предложить. А дед-то, дед! Ай маразм подхватил, ай допился до белочки. Бред ревности от самогону пошел. Говорила, не пей первач – ослепнешь! А он мне: «Вот по телевизиру Малышеву показывают, а она говорит, что пить надо по два литру на день, а она профессорша». Так вот и ослеп. Как можно бабке не доверять! Они ж пятьдесят один год пошел, как живут. И дети, и внуки, и правнуки, и машины, и квартиры – все есть. Даже на Острова хто-й-то из ихних ездили. И как не стыдно!