– Не, Мариночка, не скажи. "На пожрать" он вон, в магазине через дорогу, грузчиком зарабатывал. Он и с Женькой подружился, помогал ему уроки делать. Знаешь, какой Петруха башковитый? Сканворды на раз-два решает. А тут позавчерась пассажир пьяненький за твою палатку зашел. Так Петька его выгнал с матюками, тот даже штанов не успел нацепить. Правда, вредный мужик оказался. Подождал, пока Петька отойдет, да дерьмом ларек и вымазал. Петька догнал, да сунул пару раз этому пьяненькому, а потом до утра твой ларек отмывал. Свою майку пожертвовал, а у меня ещё ведро для воды брал.
Так вот почему у него ладони были чистые…
А я его кирпичом…
Если бы я только знала…
Я чувствую, как горячие капли вырываются из глаз. Тушь потечет… Да плевать!
– Ну не плачь. Он живой остался.
– Живой? – переспрашиваю я и ощущаю, что дыхание замерло в груди. – С ним что-то случилось?
– Ну да, в больницу его отвезли. В Склиф. Вчера ночью снова тот пассажир пришел с друзьями. Сильно видать его Петька обидел. Вытащили ломики, а твой лыцарь встал у двери и никого не подпускал. Они ить хотели Петра поломать да ларек твой разгромить. Я покуда наряд вызвал да наружу выскочил, кто-то лыцаря ножиком и пырнул. Меня увидели и убежали, а я уже "Скорую" вызывал. Геройский он у тебя мужик, оказывается. Помыть, побрить, одеть и за человека сойдет. Ты куда, Марина?
Я выхожу на улицу.
На улице свежо, на улице есть воздух.
Женька что-то спрашивает у меня, но я не слышу. Ноги не держат.
Я опускаюсь на асфальт, а горячие слезы прорывают заслонку и текут рекой. Слезы рассказывают про тяжелую жизнь матери-одиночки. Выдают долгие ночи в холодной постели. Орошают жестокосердие по отношению к настоящему мужчине.
Петрович приносит кружку с водой. Я половину расплескиваю, пока осушаю до дна. Женька обнимает меня и шепчет что-то ободряющее. Охранник похлопывает по плечу, на нас озираются люди. Оглядываются, делают свои предположения, и спешат по делам. Я заставляю взять себя в руки и утираю слезы.
– Ты сказал, что его в Склиф увезли?
Петрович утвердительно кивает.
И вот я уже несусь по светло-зеленому больничному коридору. Меня сначала не хотели пускать, пока едва не встала на колени. Говорила, что приехала к раненному мужу, что очень нужно, слезы так и струились по щекам.
Сына оставила внизу, сказала, что вернется быстро. Я только туда и обратно. Вот и нужная палата. Я перевожу дух, оправляю халат, выдыхаю и открываю дверь.