В моем случае, я пока что обошелся без предложенного говна на блюдце. Я всего лишь разглядел в своей подруге пол. Хотя это с какой стороны посмотреть насчет блюдца.
Помимо того, что я обнаружил гендерную разницу между собой и Ксюшей, я еще нашел у себя желание почувствовать эту разницу. Но я испугался. Понятия не имею, сколько еще водки мне надо было выпить, чтобы убить страх, который Ксюша собственноручно посадила внутри меня. Я ведь тоже был девственником. А как я понял, парни-девственники – это что-то вроде страны третьего мира. Кому-то жалко их, и им спешат оказать гуманитарную помощь и благотворительность. Кто-то просто издевается и насмехается. А кто-то не понимает, зачем они существуют. В каком амплуа я могу предстать перед Ксюшей? Вызову ли я у нее жалость или она просто посмеется надо мной?
Но смотреть-то на нее мне никто не запрещал: ни она, ни ее надменное отношение к людям, не успевшим отведать кусочек страсти, ни отсутствие достаточного количества водки, чтобы прикоснуться к ней. Но я так и не решился на прикосновения. Я испугался. Дотронуться до нее? Сколько еще я должен выпить, чтобы стать таким смелым?
К тому же, я действительно верил в нашу дружбу. К ней скептически относились все, кто знал о нас. В школе называли жених и невеста. Мы огрызались какое-то время, потом плюнули. Бесполезно отрицать сформировавшееся мнение общества. Если общество решило, что жених и невеста, значит так тому и быть. А решение было принято на основании простого «не может». Школьное общество считало, что дружбы между парнем и девчонкой быть не может. Учителя так считали, а одноклассники просто порой пытались высмеять нашу дружбу.
Немного по-другому относились к нашей с Ксюшей дружбе ее родители. Они никогда не были против, я, по крайней мере, не знал об этом. Ее отец всегда здоровался со мной, пожимая мою руку. Если он встречал меня на улице, тут же предлагал зайти несмотря на то, что Ксюши не было дома. Ее мама всегда шептала что-то вроде «будь аккуратнее». Что она вкладывала в это я не знал. Это изречение слишком обширно: начиная от простого и банального предупреждения не упасть и заканчивая заполнением анкеты участника проекта «Марс». Я никогда не старался поистине понять это предупреждение.
Мой отец видел Ксюшу, но особого значения не предавал, как, в принципе, и всему, что происходило в моей жизни прямо у него под носом. Он скорее всегда единственный человек, который относился к нашей дружбе никак. У него не вставал вопрос веры в мужскую и женскую дружбу, ему просто было наплевать. И я был благодарен ему за то, что плевать ему было на все и всегда, а не выборочно на то, на что ему удобно было плевать.