Перекинул нож брату, который легко поймал его за лезвие в воздухе. Как с полки взял.
— Если я проиграю, клянусь рассказать все, что знаю о поимке драконов. Без утайки, — сказал Холег, глянул на Томасину и улыбнулся криво. — Если же я выиграю…
5. Глава 5. Знала б прикуп...
На первый взгляд карточный ройз был игрой простой. Шесть карт. Заменить можно две или не менять вовсе. Замены уходят со стола до конца лота. Три замены, и можно открываться. Это круг. Три круга — лот.
Из карт нужно составить комбинацию. Самая сильная — “гора”. Шесть карт, все одной масти и по порядку. Самая слабая — “путник”, две парные карты разных мастей.
Ничего сложного. Но и простого тоже ничего. Тонкая игра на грани везения, блефа и подсчетов. Какая карта придет, какая выпадет сопернику, стоит ли менять или лучше оставить?
Первый круг — проверка. Проба сил. И своих, и чужих.
Наверняка Медведи играют редко и точно не в ройз. На посту, в сторожке на отшибе, режутся в короткие и тупые игры, или вообще кидают кости. Но на кону не пара золотых или кукареканье в кабинете ректора, а ее собственное тело, поэтому Томасина решила не спешить. Осторожнее надо.
Олаф еще сдавал карты, а в голову уже полезло всякое. Непрошенное. Например, как выглядит северянин за мгновение до того, как его выгнет от наслаждения? Как катится по виску крупная капля пота, высыхая по мере продвижения по горячей коже. как сильно его руки могут сжать упругую грудь, а потом…
Она глянула на Олафа украдкой и зацепилась взглядом за руку — широкая ладонь, длинные пальцы со сбитыми костяшками и мозолями от меча и поводьев. Почему-то сразу представилось, как эта рука сжимает плечо — нежное и округлое, принуждая к повиновению. Томасина с усилием отвела взгляд. Вот уж о чем надо думать в последнюю очередь. Иначе прижимать эта рука будет ее саму. За шею. К шкурам. От этой мысли низ живота снова точно огнем опалило.
Проклятое вино, все-таки она слишком много выпила. Бродящее в крови легкое возбуждение отвлекало, не давало нормально думать. Скинуть две карты или одну? Две слишком рискованно, но тогда есть шанс собрать “коня”.
Олаф сменил карты, приподнял бровь и выжидательно уставился на Томасину. Огонь в камине почти угас, и по голым плечам и груди северянина мягко скользили багровые отсветы, от чего тот стал похож на статую из красного гранита — грубую, но очень живую.