Жанна, сохраняя самообладание, высвободилась из жарких объятий недоделанного ловеласа. И очень вежливо, но ледяным тоном, желая хоть как-то остудить разгоряченного сердцееда, порекомендовала Борису Васильевичу держать себя в руках. На что тот, не стесняясь, окинул ее откровенно похотливым взглядом с головы до ног, чмокая мокрыми, слюнявыми губами, словно смакуя что-то, ответил:
– Ну-ну, еще не вечер. Я подожду. Ты бы, Жанночка, поласковей была, а то глядишь, ненароком не только с борта, но и вообще с полетов спишут.
«Он еще угрожает, сука!» – молча взбесилась Жанна, вся клокоча, но виду не подала, проглотила. Конечно, было желание съездить по этой наглой, сальной морде, но скандала не хотелось, да и ругаться нельзя: у этой сволочи в отряде была мохнатая лапа и приличные связи. Наговнить мог не по-детски.
Дальше все шло довольно обыденно. Растягивая губы в фальшивой, натянутой улыбке, сверкая белоснежными как жемчуг зубами – вся такая надежная, как весь гражданский флот, Жанна пыталась сохранять самообладание, как ее учили, и была любезной, вежливой и предупредительной. Пыталась не обращать внимание на хамство пассажиров, а сегодня они особенно старались: кому-то срочно надо попить, кому-то что-то почитать, одному холодно: «
Принесите плед!», д
ругому жарко: «
Девушка, нельзя ли сделать попрохладней?» Кто-то хотел познакомиться, кто-то наперегонки с Настей без устали посещал туалет. Интересно, тоже залетел или это фобия какая-то – на земле не может, а только в полете, поэтому полгода копил специально для такого случая.
В середине салона громко, навзрыд на руках у матери плакал маленький ребенок, наверное, ушки от перепада давления заложило, мама, беспомощно улыбаясь, пыталась его успокоить. Не помогало. Он распалялся еще больше. В общем-то, обычный рейс, обычные пассажиры. Жанна своей легкой, танцующей походкой скользила по узкому проходу, зорко следя за тем, что происходит. Вот пьяный господин весь красный, как синьор Помидор, налитые глаза навыкате, сейчас взорвется, ищет к кому бы прицепиться. Приступ алкогольной неконтролируемой агрессии надо было загасить сразу, в зародыше. Ослепительная улыбка, пару добрых фраз. Господин остыл, успокоился, заснул сном праведника и захрапел на весь салон.
Жанна со всем справлялась, не в первой, но раздражение накапливалось, росло потихоньку. Все начинало бесить, а еще эти дни, когда белое не надевать, обтягивающее не носить. «Зато задержки, как у Насти, нет это плюс», – подбадривала себя как могла Жанна.