А ведь он, как человек здравомыслящий, для которого всё это чувствительное баловство, является пережитком молодости, и выделил её из всей огромной массы претенденток на его благосклонность, лишь из-за её объемных размеров, которые, по его здравому рассуждению, были способны согреть его в наиболее холодные ночи. Но она, паскуда такая, освоившись и возомнив о себе не знамо чего, используя его тягу к задумчивости, с которой он, выпив лишка, ныряет под стол, вместо того чтобы показать свою незаменимость и, вытащив его из под стола, согреть в своих объятиях, раскрывает их для кого-то другого и, как ему кажется, для этого Витька. Кормилец с подозрительностью во взгляде посмотрел на своего напарника Витька, который, падла такая, однозначно хочет занять его место главы теплотрассы.
– Нет уж, не бывать такому! – Кормилец, крепко сжав пластиковую бутылку, решил, что сегодня же подпоив этого Яго, вытрясет из него всю правду о его ночных шашнях с Надькой.
Да, кормилец не в пример современному поколению начитан. «И ты, Брут! Мавр сделал своё дело, Мавр может уходить». – И ещё что-то в таком поэтическом роде, может выплеснуть на вашу голову знаток сонетов и запоминающихся стихотворных фраз, любитель поэзии и пышных булочек, кормилец Филимон. Который, надо отдать ему должное, благодаря этому своему поэтическому новаторству и занимал такое своё привилегированное положение среди различного рода пышнотелостей, чья приземленная материальность, так сказать, стремится ко всему духовно возвышенному.
– А Филимон сегодня молодец! Ловко сумел заговорить зубы этому недотёпе. – Сказал Витек, доставая из пакета очень разнообразный продуктовый набор, который, к их удовольствию, уже был предусмотрительно раскрыт передаточным звеном между магазином и ими потребителями – самими покупателями. Этими носителями сбережений, которые и нужны лишь для того, чтобы тратиться в магазинах, тогда как все сливки подбирать будут они, работники интеллектуального труда, без практического знания которого, так просто и не выживешь на улице.
– Угу. – Кормилец Филимон интроверт, и поэтому несколько скуп на выражения своих чувств, да и к тому же за всеми этими похвалами Витька, ему теперь видится нечто другое – коварство и вероломство. «Ты мне тут зубы не заговоришь», – Филимон подумал про себя и, прищурившись, обдал Витька холодным взглядом.