Поскольку ни дорога, ни трафик на ней не предвещали ничего ни
опасного, ни интересного, я позволил себе чуть отвлечься. Разговоры
в салоне сошли на нет сами собой, и моё молчание тоже никого не
волновало. Задний ряд дремал в полном составе, лишь Лина время от
времени поглаживала мне правую ладонь, будто чувствуя что-то.
Я начал сканировать пространство салона, как бы прислушиваясь и
присматриваясь, только не ушами и глазами, как раньше. То, что
эмоции имели цвета и оттенки я понял ещё в тот памятный миг, когда
почуял тревогу Осины. Тогда Хранитель, не рассчитав силы, едва не
испортил нам все реанимационные процедуры, и пришлось вбухать в
него столько Яри, сколько получилось найти. А получилось много.
Осторожно пытаясь если не создать, то хотя бы представить в груди
тот самый игольчатый световой шар, продолжал «вчувствываться» в
воздух вокруг. И через некоторое время стал различать оттенки. Было
похоже на фотографии ауры, которые публиковали в сети всякие, как я
считал, шарлатаны.
Вокруг Энджи было спокойное розовато-жёлтое поле, с тремя
участками, где цвета были более концентрированы – голова, область
диафрагмы и где-то на ладонь ниже пупка. Наружные края этой
странной незримой оболочки, шевелящиеся, как плазма вокруг Солнца
на кадрах научно-фантастических фильмов канала «Дискавери», тянули
едва заметные пастельно-розовые лучи в мою сторону. Моё же поле
было равномерным и ярко-белым, как снег. Или самая середина
разлапистой ветки молнии в ночном полуночном летнем небе.
Вокруг Алисы и Павлика фигуры причудливо переплетались. Она
сидела, привалившись головой к его креслу-люльке, положив поверх
сына руку, словно не доверяя ремням безопасности, находясь в центре
странно изогнутого эллипса, который будто бы повторял контуры её
тела. Цвета были преимущественно жёлто-красные, причём со стороны
ребёнка — больше красного. Но не тревожного, агрессивного или
злого. Ближе всего по оттенку, кажется, был бы ранний рассвет,
весенний, после затяжной лютой зимы, когда небо окрашивается в
такие тёплые алые оттенки, что сразу ясно — жизнь продолжается.
Павлик же будто лежал в идеально ровной сфере такого же цвета,
только по ней словно кольцами или параллелями на глобусе двигались
плавно молочно-белые обручи.
Вокруг деда Сергия поле было тоньше. Будто на небольшом, с
ладонь, расстоянии от тела дублировались его контуры. В цветах
преобладал тусклый жёлтый, вроде мёда или смолы. В нескольких
местах, на голове, плечах, груди и животе, светлели участки
примерно с кулак размером, цвета слоновой кости. И лишь внизу,
возле ступней, оттенки густо перемежались красным и синим.