Осмотрев придирчиво результат — я в детстве в песочнице
такие копал — Хранитель отошёл на шаг, обернулся к нам и
выдал:
— Плюйте!
— Чего-о-о? - я нахмурился, а Энджи ахнула, но сказали мы
хором одно и то же.
— Оглохли или поглупели внезапно? Куда уж больше-то, хотя,
да… Плюнуть надо каждому, по разу, - пояснил он.
— Как? - я понимал, что торможу, но поделать ничего с
собой не мог. Лина только кивнула.
— Ртом, - сообщил Сергий с явственным чувством
собственного глубокого превосходства, - слюнями!
Наверняка ему Ося рассказал, а он теперь выпендривался,
будто всю жизнь только тем и занимался, что воспитательницей в
деревянных яслях работал, укоренял и высаживал.
Поняв, что с вербальным восприятием у нас туговато, дед
погонял во рту слюну, и сплюнул, склонившись над ямкой. Наглядность
не особенно помогла. После всего, что было сегодня, это выглядело
форменным идиотизмом.
— Я! Дай я! - на месте Алиски, я б его точно выронил — так
неожиданно звонко в лесу прозвучал племянник. Но она справилась,
мать как-никак.
Поднесённый к ямке малыш подумал, глянул через плечо на
Вяз у меня на руках, и смачно, по другому не сказать, плюнул вслед
за дедом. Терять было уже нечего, мы с девчатами тоже
отметились.
Хранитель взял у меня тару, как бы ещё не бережнее, чем
только что нёс Осину. Осторожно склонив набок, пропустил стволик
деревца между пальцами и буквально высыпал его вместе с землёй себе
на широкую ладонь. Банку отставил в сторону, и накрыл второй
ладонью земляной ком с корнями внутри. Между пальцами у него стало
белым-бело от Яри. Бережно, не дыша, погрузил он Вяза в ямку и
присы́пал, чуть прижимая, придавливая края. Отряхнув руки,
поднялся, в два шага дошёл до родничка и набрал пригоршню воды.
Повторил трижды. Вокруг тоненького стволика деревца по земле будто
белые разводы протянулись, когда впиталась вся влага. Чем-то
похожие на те «крылья» и дуги, что остались на «этажерке» Осины,
когда Мастер Шарукан раздул-завеял над ней лекарственный
порошок.
Листики, которых было уже три, дрогнули, и на наших глазах
на самой макушке ростка налилась почка, развернувшаяся верхними,
чуть розоватым краями. Из неё показались не то тычинки, не то
пестики — ботаник из меня никакой. Хранитель замер. Видимо, на
прямой связи со своим Древом, которое опять сообщало ему что-то
сверхсекретное. Судя по лицу и, в основном, бровям, он отказывался
верить сказанному. А потом медленно, как сапёр или заклинатель
змей, протянул руки к деревцу и отщипнул ногтями цветущую почку.
Вздрогнув при этом там, будто молотком по пальцу попал. Или выстрел
за спиной услышал.